— А ты думала? Ради чего я бы еще взял в жены такую, как ты, — Ник скривился. — Но вот ты сама привезла ее сюда, через границу. Теперь она моя. Я вернул наше достояние! И мне и вправду пора. Не скучай, милая.
2014 год, март
Бабушка умирала. Ее тело под больничным одеялом казалось очень маленьким, почти незаметным, а лицо напоминало лицо мумии. Даже падавший из окна солнечный луч только подчеркивал принадлежность Моники к другому миру. Отец говорит, что когда-то она была очень красивой. Судя по одной-единственной уцелевшей фотографии — это точно. Но когда? Да полно, помнит ли она сама это время? Дожить почти до ста лет — это нужно постараться. Она пережила и сына, и невестку, Никлас даже думал, не переживет ли бабушка и его самого?
— Эмиль, — она назвала его именем отца, но Ник не стал поправлять, разве это уже важно? — Эмиль, помни, о чем я тебе говорила, всегда помни!
Он знал эти бесконечные разговоры о том, что когда-то они были очень богаты и невероятно счастливы. А потом настала война, к ним пришли враги и отняли все, что было.
Отец вот всю жизнь ждал, что справедливость восторжествует и однажды к ним вернется былое богатство и уважение. Он ждал чуда, а поэтому не находил в себе желания что-то делать своими руками. Работал в канцелярии, получал гроши и жил в одном из самых захудалых районов Берлина, женился, кстати, на русской — наверное, думал приманить к себе таким образом удачу. Не приманил. Жили они как кошка с собакой, а денег вечно недоставало. Никлас помнил, как впервые остро почувствовал свою нищету. Это было в то время, когда рухнула Берлинская стена, и мальчик увидел других немцев — благополучных, чопорных, беззаботно шатающихся по барам. Это стало открытием, поразившим Ника. Выходит, все бабушкины бредни правда? Значит, и он должен быть среди тех, благополучных и счастливых, получить то, что заслуживает по праву рождения.
Вернуть собственность, разумеется, оказалось нельзя. Ник знал, что дед его занимал важную должность в Рейхе, а сейчас все в Германии усиленно делали вид, что даже слова такого не знают — нет, не были, не привлекались.
Вот тогда на смену восхищению пришла ненависть. Почему кто-то живет, не зная горя, а они вынуждены перебиваться кое-как и экономить буквально на всем? Почему у других есть новые модные вещи, а он второй год ходит в тесных отстойных ботинках?
Но словно на их семью наслали проклятие. Сколько ни бился Ник, ничего не удавалось.
