— Никто. Фонд работает на добровольных началах.
— Отлично.
— В Эдбери никогда никому не платили. Вся выручка отправляется на другие проекты в регионе.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Вы не по найму работаете?
Она покачала головой.
— Хорошо. Неясностей становится все меньше.
— Что вы имеете в виду? Каких таких неясностей? — Слово это Сибилле совсем не понравилось.
— Вы же мой арендатор, — медленно произнес он. — Аренда Холла включает и эти коттеджи.
— Да, — согласилась она и добавила, — я всегда плачу вовремя.
— Никто и не утверждал обратного. Но чисто гипотетически, как бы вам понравилось, если бы я превратил эти коттеджи в туристический аттракцион по выходным?
— Они и есть туристическая достопримечательность.
— Простите?
— Люди со всего мира приезжают, чтобы сфотографировать эти дома. За последние четыре года сюда приезжало несколько съемочных групп. — Она сложила руки на груди. — А вы, похоже, ничего не знает об Эдбери-Холл.
— Вы правы. Я владею Холлом только из-за налогов.
— Что, простите?
— Я обязан владеть определенным количеством объектов недвижимости в Великобритании по налоговым соображениям.
Она смотрела на него так, словно он объявил, что украл королевские драгоценности и спрятал их в Кремле.
— Должно быть, вы шутите? Вы устроили это безобразие в нашей деревне лишь потому, что хотите избежать проблем с налогами? — искренне возмутилась Сибилла.
Ник выпрямился и стал как будто еще выше.
— Я не занимаюсь незаконной деятельностью, миссис Парминтер.
Она боязливо оглянулась и отступила на шаг. Ник тяжело вздохнул. У него не было в привычке третировать женщин, но каждый разговор с этой девушкой превращался в пререкания.
— Мне неинтересны ваши финансовые дела, мистер Воронов, — сообщила она устало, — эта ранняя беседа в дверях отнюдь не доставляет мне удовольствия. Просто скажите, что хотели сказать, и уходите.
Он окинул ее взглядом с головы до ног, что совсем не понравилось ей.
— Я все сказал.
— Хорошо.
Она сделал еще шаг назад и хотела было закрыть дверь. Но он, очевидно, еще не закончил.
— Вам больше нечего сообщить мне прежде, чем в дело вступят юристы?
Она остановилась и резко вскинула голову.
— Юристы?
— Кажется, тут есть эхо, — саркастически заметил он.
Она сжала губы и вперила в него взгляд ореховых глаз, вернувшись на порог.
— Я… я думаю, что юристы не потребуются.
— К счастью, это мне решать.
Ужасный человек! И почему только он во всем обвиняет ее? И зачем он при этом так хорош собой?
