– Сашенька, это ты?
Сашка подпрыгнул от неожиданности. Этот обычный мамин вопрос вдруг прозвучал устало, даже безразлично, словно сын её давно застрелился и мама уже никого не ждёт. Сашка замер от неожиданности своего открытия, а мама повторила вопрос ещё раз. Потом наступило молчание, долгое молчание. Где-то за соседней дверью раздался шепоток, ничего не значащий, но тревожный, за другой дверью почудилось кошачье мяуканье, темнота становилась пугающей. Сашка готов был повернуться и сейчас же бежать прочь от двери, прочь из дома, прочь из города…
Замок медленно, опасливо начал проворачиваться, и вскоре дверь отворилась. Сашка зажмурился от неяркого, но неожиданного света керосиновой лампы, которую мама держала перед собой. Лицо мамы казалось бледным, измученным.
– Ох, Сашенька, – выдохнула она, неловко притягивая его к себе одной рукой. В квартире отвратительно пахло лекарствами. Сброшенные с вешалки валялись в прихожей вещи.
– Приходили из Конторы, – объяснила мама, – такие грубые, страшные люди…
Она всхлипнула. Сашка взял из её рук лампу, пошёл на кухню. Там тоже был беспорядок.
– Сашенька, – мама как будто только что его разглядела, – что у тебя с головой?
– Ерунда, – пробормотал он. Похоже, те, кто приходил к ним домой, не сказали маме всего, что произошло. – Ты лучше скажи, что им было надо? О чём они тебя спрашивали?
– Они что-то искали. А спрашивали про Илью, про то, как вы в увольнение приходили. Сказали, Илья что-то натворил… – мама сосредоточенно вспоминала. – Я хотела завтра ехать к тебе в Корпус. Такое горе… Илья – такой милый мальчик. Что он сделал? Ведь его теперь могут отчислить, да?
– Мама, – оборвал её Сашка, – что говорили обо мне?
– Ничего. Проверили твои вещи и всё.
Сашка сел на табурет, положил локти на стол. Вот оно что: мама ничего не знает об отчислении, да и об Илье тоже. А уже так расстроилась. Что же будет дальше?
– Сынок, что у тебя с головой? Это опасно?
– Нет, – Сашка выдавил из себя улыбку и принялся врать: – На учениях из грузовика выпрыгивал – стукнулся. Вот отпуск дали. Недельку дома побуду.
Мама стала разжигать плиту. Сашка смотрел, как она устало двигается, и лихорадочно размышлял: Контора сюда больше не сунется – зачем он им нужен, да и из Корпуса выгнали и забыли. Значит, маме вообще ничего можно не говорить. Так для всех будет лучше. Только надо за неделю что-то придумать. Найти, куда можно уйти, как будто в Корпус. Попробовать сунуться на завод, там работникам дают койку в бараке, или в какую-нибудь охранную службу… Можно найти выход…
