– Не в этом случае.
Ее телефон подпрыгнул от вибрации. Она едва успела его поймать.
– Кто это?
– Отец.
– И чего он хочет?
– Я отправила ему сообщение на прошлой неделе, он и ответил. Я хотела узнать, когда он будет свободен, чтобы с ним пообедать.
Лицо Рауля стало каменным.
– Ты забыла наш уговор? Твое место рядом со мной.
Она закатила глаза.
– Помню об этом все время. Потому и предложила в какой-нибудь из выходных.
– И в выходные – тоже.
– Ты серьезно думаешь, что можешь запретить мне навещать родственников? Это делает тебя еще более отвратительным. Даже у заключенных есть право на посещения.
– Ты ведь не считала меня отвратительным прошлой ночью, когда я заставил тебя кончить у меня на языке?
– К этому у тебя определенно талант, – сладко пропела она, отчаянно желая, чтобы лицо не вспыхнуло от этого воспоминания.
– Не хочешь присесть мне на колени? Вот увидишь, я талантлив не только с языком. – Он смотрел на нее, в голубых глазах появился маслянистый блеск.
– Почему у меня опять такое чувство, будто ты хочешь перевести разговор? Мы говорим о моем отце, а не о том, чтобы заняться сексом в офисе.
Хотя мысль о том, чтобы сделать это в самом сердце его империи, показалась ей чертовски привлекательной. Прищелкнув языком, Рауль откинулся в кресле, держа перед собой чашку кофе, словно взвешивая все за и против.
– Я бы не стал тебя останавливать, даже если бы мог.
А он многое может. Кто бы сомневался. Правда, стал бы использовать детей Поко Рио как орудие шантажа, если бы провел с ними хотя бы день, неизвестно.
– Меня беспокоит в этой ситуации только одно, ты опять можешь потерять время. Твой отец, думаю, самый ненадежный человек в мире.
– Твоя забота очень трогательна.
– Я знаю, ты не любишь, когда его критикуют, но за три года, что мы были вместе, я не раз был тому свидетелем.
– В любом случае – это мой отец.
– Если бы он, хотя бы иногда, вел себя как настоящий отец, я бы не судил его так строго. Помнишь, он на час опоздал на нашу свадьбу, и твоей матери пришлось вести тебя к алтарю.
– Он застрял в пробке.
– Если бы вышел раньше, проблемы бы не возникло.
– Ты не имеешь права. Твоя семья испорчена еще больше, чем моя.
– Моя семья?
– Ну да. Само совершенство. Знаменитые Казорла идеальны во всем, за исключением того, что единственный сын ненавидит немощного отца да и с матерью в натянутых отношениях. А единственная дочь магическим образом преображается, когда находится в поле зрения родителей, дабы не упасть с пьедестала, который они для нее соорудили. Да, собственно, каждый надевает личину, выходя за дверь! Ведь для Казорла нет ничего важнее
