И сейчас ухватился за это воспоминание. Такое простое, недавнее, оно отгоняло смутные образы, что стояли так близко, слишком близко. Знакомые фигуры, лица, имена... Сотни лет назад они были рядом с ним. Сотни лет назад они предали. Они бросили. Они убили.
Белая Сорэн, Лаэф-тень, рогатая Тэхэ, огромный Заррэт, рыжая Эйра, смешливый Ух'эр...
Йен мотнул головой, будто пытаясь выгнать их всех из нее.
"Что еще? — спросил у себя, зажмурившись, потому что слишком больно было глазам. — Что еще ты видел? Гномы, горы... Гьярнору? Нет, не то. Нельзя об этом. Что сейчас? Что там у скалы? Вспоминай, вспоминай детали, сосредоточься на них, чтоб не свалиться в бездну!"
Наверное, ему бы помогло, если бы с ним сейчас кто-нибудь поговорил. Но от этого серомордого дождешься, ага. А сам он уже только рычать может. Так себе монолог получится...
"Так что ты видел?"
У причала — несколько небольших кораблей. Таких же кривых, как это корыто, и немногим больше. Хорош порт, ничего не скажешь... Ну, да. Нивен не сел бы на корабль, что пойдет в главный порт…
Типа весь такой из себя хитрый и осторожный. Черта с два! Чего сидит тут, мордой вертит по сторонам, если такой осторожный? Осторожный уже давно бы за борт сиганул и на берегу сидел! На гномий механизм влез и вверх пое...
"Больно как... Вспоминай: гномий механизм. Вспоминай: Нивен. Нивен — идиот, так проще запом..."
Йен не успел додумать — зарычал, сжимая голову. Та будто бы вспыхнула изнутри.
— Да, — сказал Нивен глухо, снова будто очень издалека и наконец поднялся. Направился прочь, бросил едва различимо. — Надоело плавать.
И пропал.
Йен выдохнул, открыл глаза. Эльфа нигде не было. Таки уплыл, идиот. Всплеска не было слышно, но ему сейчас вообще ничего не слышно, кроме болезненного звона. Что ж, лучше поздно, чем никогда, как говорит Дэшон.
А он... Он снова остался один.
Зверь рванулся изнутри.
— Ну нет! — прорычал Йен, сжал кулак, ударил в доски. Те, кажется, треснули. Тело свела болезненная судорога. И это пока мышцы. А скоро затрещат кости…
“Значит, когда ты нужен, тебя не дозовешься, — мысленно процедил Йен, — зато когда не нужен… Страдать он начинает, скотина! От одиночества!”
— С-сидеть! — выдохнул Йен и снова ударил кулаком палубу. Боль в костяшках заставила отступить боль, рвущуюся изнутри. Плохо, что боль, любая боль, проходила слишком быстро. Исчезала бесследно. Слишком быстро все на нем срасталось и заживало...
Хорошо, что он все еще осознавал эту боль. И даже пытался с ее помощью укротить монстра. Но монстр от этого становился только сильнее. И не монстр это был. Он сам это был. Он становился сильнее.
