Исповедь безумца - Кирилл Витальевич Сызранцев

...В ту хеллоуинскую ночь был страшный ветер, завывающий среди многоэтажных домов, ещё не небоскрёбов, но уже величественно возвышающихся на фоне частного сектора. Одной из этих многоэтажек был родильный дом, старый, угрюмый и мрачный, словно некогда живое существо, но умершее, облезлое, пустое, ставшее приютом мелким вредителям - людям. В окно палаты размеренно стучала корявая ветка дерева, словно чья-то раскидистая лапа, тянувшаяся к ещё не видевшим свет или уже родившимся младенцам. Лампа мерцала из-за неполадок с электричеством, и в углах палаты играли зловещие тени, словно выжидающие удобного момента, дабы напасть на ещё не рождённого человека, разорвав его мать и вкусить столь сладкую и желаную для них плоть, уповаясь болью, страданиями и страхом, находясь в экстазе от трапезы и своей кровожадности, нападать вновь и вновь... "Но это лишь тени, ветер и дерево, всего лишь игра воображения" - так думали все, кто ожидали родов в этом ужасающем своей атмосферой здании. Но никакие убеждения не помогали избавиться от навязчивого страха, а тихие, едва слышимые монотонные поскрипывания деревянного пола в коридоре добавляли лишь трепет, но не столько за себя, сколько за своих детей...

И вот, в одной из палат истошно завопила молодая девушка, разорвав своим криком ночную, сводящую с ума мрачную тишину, и её вопль означал лишь одно - схватки. Врач стремглав бросился в палату, попутно поднимая медицинских сестёр, которые слишком глубоко погрузились в объятия Морфея. Время 00:55, рождён мальчик, который не кричал, не испытывал неудобства в новом для него мире, а улыбался, глядя акушеру в глаза, совершенно не моргая. Он не мёртв, но его невообразимое спокойствие и холодный, пронзительный взгляд, смотрящий будто в самые потаённые уголки души, будто ищущий в ней что-то, невольно пугал, вызывая огромное отвращение...

Родившись с синими, словно небо, глазами, и светлыми, словно крылья ангела, волосами, он полностью изменился до восхода солнца, обретя редкие глаза - хамелеоны, меняющие цвет от освещения и настроения, но в большинстве своём они были серые, с небольшой долей зелёного, а волосы обрели иной оттенок, став походить на едва заметное пламя, что освещает путь странникам, идущим в тумане... Но никто не знал, что обитало внутри этого младенца, в самой его сути, именуемой душой, но об этом по порядку...

Младенец, рождённый в ту ужасающую ночь, жил и рос среди всех, не выдавая свою глубинную суть, что не принадлежит этому миру. Прошли годы, и ничто не вызывало ни у кого ни малейших подозрений, но только он подозревал о чём-то, обитавшем где-то в глубинах сознания. Лишь когда его назвали по имени, что-то внутри невольно шевелилось, будто ото сна, эхом повторяя имя, словно проверяя его на слух, смакуя, наслаждаясь благозвучанием. И редко, это нечто давало советы как поступить в той или иной ситуации, защищая свою смертную оболочку от несчастий, выступая в роли интуиции. И звали мальчика Кирилл, что соответствовало его властолюбивому характеру собственника, любящему манипулировать людьми, несмотря на свой ещё детский возраст. Ему было лишь 9 лет, но амбиции были куда больше, чем у его сверстников.