Дырявое ведро | страница 45
Я задыхаюсь от нежности и тону…
Тишину не нарушая
Тишина не умолкает… Вдалеке собака лает,
Громыхает рядом трактор, и гудит весенний ветер…
И поют шальные птицы, тишину не нарушая…
Тишину не нарушая, одуванчик ярко светит.
И взахлёб сияют листья, и поют огнём зелёным!
Словно солнечные трели расцвели на тонких ветках,
То ли — песни, то ли — листья у танцующего клёна,
А наивные деревья ловят ветер частой сеткой…
Всё качается, смеётся… Сумасшествие черёмух
Пыльно-горьким ароматом — вдоль дороги, вдоль дороги…
Я среди цветов беспечных снова нахожу знакомых,
С кем рассталась в прошлом мае у июня на пороге.
Тишину в себя вдыхаю… Тишина, она такая —
В ней черёмуховый ветер, оглушительные песни…
В ней зелёные берёзы ослепительно сверкают —
Гармоничные аккорды сумасшедшего оркестра…
На крыше (аморальное)
Я могу поделиться своей ленью,
Стремленьем к ничегонеделанью и нехотенью…
Уменьем лежать на тёплой крыше сарая,
Когда земля от снега ещё сырая,
Способностью не суетиться и не волноваться,
Заранее голода, смерти, (чего там ещё?) не пугаться,
Смотреть, как в пыли мать-и-мачеха расцветает,
Как первая бабочка пьяным зигзагом летает,
Зевать, даже лапою пасть не прикрывая,
На солнце жмуриться, в золоте засыпая…
И если завтра или вчера ты мчишься по лужам талым,
Или идёшь, к примеру, до горизонта по шпалам,
То чем, скажи на милость, это тебе мешает?
Как это вдруг на крыше покоя тебя лишает?
Наверно, вы думаете, что я — это просто кошка…
Наверно, вы правы… Но не совсем, а немножко.
Старый лошадник
Он груб и несдержан, хотя благороден,
И род его древний со славой повенчан,
Не молод уже и слегка сумасброден,
И ставит охоту превыше, чем женщин.
Известны его скаковые конюшни
Не только ближайшим соседям в округе…
Вот за лошадей он бы отдал всю душу,
Но глупости это — мечтать о подруге.
Конечно, без женщин — увы! — невозможно…
Ну, там: постирать, приготовить, заштопать…
Так это служанкам, ей-богу, не сложно!
Они и в постели частенько под боком.
***
Но только однажды на псовой охоте,
Нарушив в азарте границы владений,
Он замер без сил, как стрела на излёте,
Сражен чередой совершенных видений:
Кобылка изящная с белою гривой,
С точёными ножками, с умною мордой
Скакала охотно и даже игриво,
Пленяя охотников поступью гордой.
А всадница — право же слово! — не хуже!
Сверкала глазами под пышною чёлкой,
В седле она ловко держалась к тому же,
Была так хрупка, что казалась девчонкой.
А следом — шестёрка роскошная фризов
Катила, шутя, золотую карету,
Как будто оправу для главного приза…
