Над огромными снегами пополам с метелью.
На ветвях лежат сугробы с брёвна толщиною,
До весны ещё морозов долгие недели…
Семена Зима сажает… Кто бы мог подумать!
Да ещё играет с ними — будто это птицы…
Но снежинки тайну прячут ласково, без шума,
Всё летят, летят, мешая, на мои ресницы.
Словно яблок румяных большущий мешок
Весь просыпался в снег под рябинами —
Снегири, снегири! Вон — ещё и ещё!
Грозди ягод сверкают рубинами.
Алый свет, белый снег, ослепительный день!
Снегири на рябинах качаются.
И сиреневый след, и скользящая тень
С облаками и с небом встречаются.
Тихий-тихий, смеющийся, радостный писк
Как малиновый звон над сугробами.
Словно праздник с небес опускается вниз,
Разбегается лёгкими тропами.
А всего-то и чуда — сияет снегирь!
От чего же так весело дышится?
Снег по вкусу, наверное, точно зефир…
И вокруг — смех неслышимый слышится.
Берёзы — в пуховиках и сосны — в пуховиках.
Весь город — в пуховиках, в сугробах и в облаках.
В снегу утопает закат, и даже ночами — светло.
Сугробы на кронах лежат, укрыло стволы, замело.
Вдоль улицы — Эверест! Под снегом, на дне, сирень.
А лес, он почти исчез, и белый искрится день.
Собака в снегу плывёт, ныряет в пушистый ров.
А снег всё метёт и метёт, всё стелет покров на покров.
Такое богатство кругом! Хоть норы, как в детстве, рой!
Светло, хорошо и легко, и даже счастливо порой.
Печали погребены под белыми днями лежат…
Светло. И до самой весны снежинки кружат и кружат…
Замерли ели огромные, чёрные и безмолвные.
Тянется ввысь, до облака, лес тишиной органною.
Кружат, почти невесомые, льдинки… Спиралями, волнами
Тонут, летят, планируют лучики филигранные.
Они до снежинок не выросли — тонкие и прозрачные…
Ели огромные замерли, ели огромные слушают —
Как пролетает меж лапами мелочь, пылинка невзрачная.
Смотрят деревья на каждую из них, как на самую лучшую.
И, маленькие, доверчиво садятся на лапы широкие,
На чёрные крылья еловые застывшие и летящие…
Как будто бы птицы сильные несут их своими дорогами,
Заоблачными дорогами над пропастями парящими.
Прячется в горле пламенем тишина.
Кажется, я без памяти влюблена.
Так в заповедном озере лепестком
Месяц плывёт невидимый никому…
И за границей воздуха, высоко
Я задыхаюсь от нежности и тону.
Невыносимо ласковые слова
Даже в душе не скажутся — тишина…
Буду я, как черёмуха, колдовать —
Просто сиять, беззвучная, как она.
Горечь моя щемящая, мой родник!
Пью из твоих ладоней я тишину.
Ты до души, до боли ко мне приник…
