— Правда, — отвечает Андрей, оторвавшись от неба. — Очень боюсь летать.
Я спешу перевести тему, потому что хочу сберечь этот разговор для нас двоих.
— Ты стал бояться летать после того, как погиб твой отец? — спрашиваю Андрея, присаживаясь рядом с ним на диван, когда мы уже дома.
Мне кажется, его можно сейчас увести в воспоминания, и он отдохнет от всех наших напрягов. Я чувствую, что он еще там, следит взглядом за самолетом в небе над Берлином.
— Да, — отвечает он тихо и уходит с головой в прошлое. — Я очень любил самолеты, небо. У меня была куча моделей. Отец сделал мне из большой картонной коробки точную копию приборной панели, нарисовал там все кнопки, рычаги, и это было моей любимой игрой. К десяти годам я знал, как взлетать и мог на своем картонном симуляторе посадить самолет даже в жуткую грозу. А когда папа брал меня с собой на аэродром, я мог часами стоять и любоваться истребителями. В аэропортах прилипал к гражданским самолетам. Мне было все равно, на каком, лишь бы лететь, лишь бы в небо. Помню, однажды отец посадил меня с собой в кабину МИГа… Я, наверное, никогда не забуду этот момент. Я и не мыслил себя никем, кроме как летчиком.
— Как погиб твой отец? — я говорю тихо, чтобы не разрушить атмосферу, не повредить тонкую пленку, которая окутывает Андрея.
И хотя воспоминания эти тоже горькие, я чувствую, как он погружается в них, как горят его глаза, когда он говорит о самолетах, небе и своем отце.
— Он разбился на учениях. Что-то не сработало, он просто рухнул и по каким-то причинам не смог катапультироваться. Самолет взорвался при ударе о землю… И всё. Нам сообщили по телефону, а потом приезжал какой-то, то ли полковник, то ли генерал, уже после похорон. Через год мы с мамой полетели в Учебный центр ВВС, и тогда я понял, что про самолеты можно забыть. До этого я прекрасно переносил полеты, мне нравилось, а после смерти отца… Меня тошнило, трясло и рвало всю дорогу. И обратно та же история. Я жутко боюсь летать с тех пор и ничего не могу с этим поделать. В армию не пошел, потому что не хотел оставлять маму, да и тогда мне с собой уже все было ясно. У папы были связи, по старой памяти мне сделали бумаги, чтобы не расстраивать маму. Она не хотела, чтобы я шел по стопам отца. Так что, моя карьера летчика закончилась, так и не начавшись.
Андрей прячется в свое прошлое от настоящего. И хотя прошлое тоже не сладкая карамель, оно вызывает у отца улыбку. Грустную, полную разбитых мечтаний и сожалений, но все же спокойную улыбку.
