— А тебе что, стыдно за своего отца? — она как будто бросала мне вызов.
— Не стыдно!
— Ну, а что говоришь, что геи ненормальные?
— Да я не то имел в виду! Ну, блин, ты ж поняла меня!
— Да поняла, поняла! — снова громко рассмеялась она. — Не знаю, но почему-то тогда именно про твоего отца подумала. Еще подумала, может, поэтому они с твоей мамой и развелись.
Я аж чуть не подпрыгнул! Неужто все так очевидно было, а для меня оказалось просто ударом.
— Но все равно, — продолжила Верка. — Чего ты так напрягаешься?
— Я не напрягаюсь, — хотя я напрягался, конечно, потому что она зачем-то слово «геи» всегда выделяла голосом.
— Если тебе все равно, если ты отца любишь, то и стесняться не должен.
— Так я не стесняюсь! Я ж тебе, вон, сразу сказал.
— Если не стесняешься, то можешь, значит, встать и сказать громко на все кафе, что твой папа гей.
— Ты что?! — я снова шикнул.
— А что? Не можешь, значит, все равно мнение большинства для тебя важнее, чем родной отец.
— Да не гони!
— Да не гоню! Что такого-то? — она дразнила меня, подначивала, провоцировала. — Я вот могу встать и сказать…
— Не надо! — я дернул ее за руку.
— А что такого!
И она встала и прям заорала на все кафе: «Мой папа гей!» Кто-то засмеялся, кто-то цикнул, кто-то отвернулся.
— Вот, я могу, а ты нет что ли? — обратилась она ко мне.
— Ты поэтому и можешь, потому что у тебя на самом деле папа не гей! А если бы был…
— Юр, — она резко прервала, — у меня вообще папы нет. Никакого. Он нас бросил, когда мне лет семь было. К бабе какой-то ушел. Так вот, лучше бы геем был. И вообще, если отец хороший, если он тебя любит, то на все остальное насрать.
В этом она была права. Я тогда так и не встал, конечно, и ничего не закричал на все кафе, но Верка меня о многом заставила еще раз задуматься.
Я набираю СМС: «Привет, Вер. Погуляем?» Через несколько секунд она отвечает, что согласна.
— Я пойду погуляю? — обращаюсь к Андрею.
— С кем?
— С девчонкой.
— С той самой Верой?
— Угу.
— Пригласи ее в кафе, — Андрей делает большой глоток шампанского. — Чего по улицам шататься.
Я соглашаюсь, быстро одеваюсь, потом подхожу к отцу.
— Не расстраивайся из-за этих теток! Я все улажу, — говорю серьезно.
— Слышишь, какой у меня сын! — с неописуемой гордостью обращается он к Владу и хлопает его по ноге тыльной стороной ладони. — Все уладит! Красавчик, а!
Он не принимает меня всерьез, а зря. Это моя война, и я все придумал.
Сидя в небольшом кафе, я рассказываю Верке свой план. Она поддерживает меня, а в перерывах смачно уплетает клубничный десерт. И так она его ест, что я оторваться не могу, как в рекламе, честное слово. Сижу напротив нее, подперев руками подбородок. Верка подносит ложку с клубничным муссом ко рту, съедает все, а потом облизывает губы. Я бы так и просидел с ней всю жизнь.
