Папа | страница 58




— Что за истерию вы устроили с этими службами? — возмущаюсь я сходу в кабинете директора.

Там еще Полина Николаевна и завуч. Я решил начать без прелюдий и вводных.

— Ты о чем, Юра? — вытаращивает глаза класснуха.

— О том! — обрываю. — Вы достали уже куда-то сообщать, что-то расспрашивать! Мне отлично живется с отцом! Да вам всем такие крутые отцы не! Хватит уже доставать нас!

— Юр, так ведь мы же… — вступает директор.

— Короче, — обрываю. Я запланировал себе, что разговор будет коротким. Репетировал полночи, лежа в кровати, и теперь не намерен ни на слово отступать от сценария. — Я вам серьезно говорю, если вы хоть раз еще к нему пристанете, или эти тетки из департамента придут что-то проверять, или вы вопрос какой-то зададите о моем отце, я сразу пойду в полицию и скажу, что вы меня развращаете и вынуждаете говорить о моем отце всякие гадости. Клянусь, я так сделаю! Вы достали нас! — Тут я вытаскиваю из рюкзака целую кипу всяких листовок, распечатанных статей, брошюр про гомосексуальность и кладу на директорский стол. — Вот, почитайте, если интересно! Мне помогло очень. Вы же тоже не совсем безнадежны. Ну не портите больше моему отцу жизнь! Он и так настрадался из-за таких, как вы! У нас все клево! Запомните и отваливайте.

Когда я замолкаю, передо мной немая сцена. Все без исключения взрослые тетки поражены моей наглостью и дерзостью. Не знаю, что они с тех пор обо мне думают, но Андрея перестают таскать в школу и на допросы в эти службы. Нас оставляют в покое, и я очень поэтому собой горжусь.

*** *** ***

Лето проходит спокойно. Почти два месяца мы живем на вилле в Эйлате. У какого-то знакомого Влада она пустовала, и нам ее сдали за полцены. Три недели мы тусуемся там втроем, потом Влад возвращается в Россию, а мы с Андреем еще кайфуем до конца августа. Ничего вообще не происходит — только море, пляж и свежие фрукты. Я много читаю, гоняю на велике и даже немного изучаю иврит. Единственное, что плохо — я жуть как скучаю по Верке. Я даже разрабатываю план, чтобы она приехала хоть на недельку и пожила с нами, и Андрей даже не против, но у ее мамы не оказывается денег на билет до Израиля. Жалко. Мы могли бы, наверное, за нее заплатить, но я не решаюсь просить Андрея.

Наступает осень, и оказывается, пока я нежился под еврейским солнцем, много чего изменилось в системе образования нашей отдельно взятой школы. Например, новый предмет этика семейной жизни. Я сначала не придаю этому большого значения, хотя не скрою, название меня настораживает, но потом начинается эта дребедень с новой учительницей, которая, к тому же, совершенно не в курсе моих семейных дел. В общем, на первом же уроке сразу: