— А что вы достали меня уже? Вы же сами мне тогда про Канарейкина задвигали, про толерантность эту вашу! — я цитирую ее слово в слово. — Даже если кто-то не такой как все, нельзя к нему плохо относиться. Геи — такие же люди, просто со своими особенностями, которые никого не должны волновать. А теперь что?
— Юр, ну я же про подростков говорила, про детей, про отношение одноклассников. Взрослые люди — это же совсем другое…
— Какое другое? Вы о чем вообще? Типа пока маленький, пусть, а потом под замок?
— Да ну, я такого не говорила! Просто нужно, чтобы в семье было двое родителей…
— А что ж вы не прессуете тогда тех, у кого одна мама? Таких полно! Да и меня не прессовал никто, пока я с мамой жил. Да ну вас! Надоели! Все, я пойду! Мне уроки делать!
И вот такая фигня изо дня в день. То учитель какой-нибудь что-нибудь спросит, то директор, то завуч. Как будто так и ждут, что я не выдержу, разревусь и начну про свою тяжелую жизнь рассказывать, про угнетения сексуальными меньшинствами в лице моего отца. И каждый раз, когда я говорю, что все хорошо, прям расстраиваются. Ожидают, наверное, что я скажу нечто вроде: «Каждый день, когда возвращаюсь из школы, меня встречает толпа голых мужиков с плетками». Аж противно от этих ожиданий пошлости. Да двое мужчин, что живут у меня дома, просто самые невинные создания, которых только можно представить! Как ни пытаюсь, не могу их застать за чем-нибудь из серии 18+.
Однако не только меня достают своей моралью учителя. Андрея за последний месяц раз пять вызывали в школу, и точно не из-за того, что я что-то натворил, потому что я давно уже ничего не творю. Он исправно ходит на все беседы, но мне о них ничего не рассказывает — только возвращается раздраженный и злой. Влад тогда разминает ему шею, массирует плечи, а я безуспешно пытаюсь выведать подробности этой войны. Андрей только отмахивается, мол, ничего интересного, но выражение его лица всегда говорит об обратном.
И вот однажды эти его «неинтересно» заявляются к нам домой полным составом. То есть, это все такая неожиданная фигня, что у меня растерянность достигает восьмидесятого уровня, и я даже слова сказать не могу. Так вот значит, вторник. Обычный вторник, кроме разве что того, что Влад необычно долго задерживается на работе. Поэтому когда раздается звонок в дверь, я думаю, что это он вернулся, но на пороге стоят три совершенно не симпатичные тетки. Они оказываются из какого-то, то ли департамента семьи, то ли опекунской службы. В общем, сам факт их нахождения здесь ничего хорошего не предвещает.
