И Герберт Уэллс почувствовал, что ему хочется верить Ленину. Был ли это гипнотический дар, которым, как говорили ему, обладает Ленин, или результат смелого признания руководителем России страшных ее бед — неизвестно. Но Уэллсу уже было интересно: этот человек смотрел правде в глаза, как бы она ни была страшна. Значит, Ленин видел разруху и хаос, и не только не отрицал их, но еще и подчеркивал масштабы трудностей. Разница была в выводах, но это уже вопрос философский. И разве не заслуживает уважения человек, который, не преуменьшая опасностей, видит все же какой-то выход?
— Да, Россию нужно коренным образом перестроить, воссоздать заново, — заметил Уэллс.
— Мы за это и взялись, мистер Уэллс, — сказал Ленин, как будто речь шла о самом обычном. — Мы в нужде и голоде, мы в тяжелом, отчаянном положении. Но у нас есть силы, которые уже сейчас дадут возможность начать преобразование России, к которой, я вижу, вы питаете самые теплые симпатии, мистер Уэллс.
Ленин все более и более увлекался.
— Вместо разрушенных железных дорог появятся новые, электрифицированные. Вместо разбитых грунтовых дорог, над которыми сейчас слышен лишь свист кнутов, ругань возниц, страну покроют новые, шоссейные. Мы построим фабрики и заводы, индустриализуем страну. У нас будут свои машины, свои автомобили, тракторы.
Уэллс поймал себя на том, что он не только внимательно слушает этого человека, но и верит ему. Да, он сидел и слушал именно с таким видом.
Ленин говорил о планах реорганизации России. Они казались Уэллсу справедливыми, честно задуманными и очень простыми. Простота и честность особенно нравились Уэллсу. Но когда Ленин заговорил об электрификации, Уэллс спросил:
— Имеется в виду электрификация в будущем?
— В настоящее время.
— Сейчас, когда в стране почти угасли торговля и промышленность?
— Да, сейчас.
Уэллс молчал. Он выражал своему собеседнику полное недоверие и давал ему возможность вернуться в реальный мир.
— Проекты электрификации, — начал Уэллс, — осуществляются сейчас в Голландии, обсуждаются в Англии, и можно легко представить себе, что в этих густонаселенных странах с высокоразвитой промышленностью электрификация окажется успешной, рентабельной и вообще благотворной.
Пока Уэллс говорил, Ленин чуть заметно кивал головой: это он уже слышал, к сожалению, не раз… Ну что же, продолжайте…
— Однако электрификация России… — Уэллс оборвал фразу и пожал плечами: можно ли об этом говорить всерьез?
