Ленин предложил Уэллсу черное кресло слева от себя, в котором не так давно сидел Кржижановский.
Писатель поудобнее устроил свое грузное тело и, не теряя времени, не рассмотрев даже как следует обстановки и самого Ленина, высоким голосом начал:
— Мистер Ленин, как вы представляете себе будущую Россию?
Косматые брови Уэллса нависли над умными, казалось, усталыми, серыми глазами, без особого интереса смотревшими на собеседника. Он уже знал все: перед ним марксистский начетчик, пытающийся применить догмы Маркса для того, чтобы на обломках рухнувшей Российской империи создать новый мир, осуществить утопию своего бородатого учителя. Уэллс не питал к Марксу никакого уважения, наоборот, он относился к нему с неприязнью. А как можно отнестись к азиатскому последователю Маркса, да еще начетчику? Кроме того, Уэллс, как ему казалось, кое-что знал и о личных особенностях Ленина. Писателя уверяли, что Ленин любит поучать людей, что смех его, о котором так много говорят, на самом деле приятный лишь вначале, затем раздражает.
Ленин посмотрел на Уэллса и сказал, поразив гостя хорошим английским языком:
— Я отвечу на ваш вопрос, мистер Уэллс. Но мне хотелось бы сначала знать ваше мнение о России. Вы в стране пятнадцать дней. Вы видели Россию современную.
Уэллс почувствовал неподдельный интерес Ленина к его мнению, уважение к своей личности, хотя понять, в чем именно это выражалось, было трудно и, пожалуй, даже невозможно: Ленин сидел спокойно и очень внимательно смотрел на гостя. Он хотел знать его мнение о стране.
Приподняв косматые брови над узкими глазами с припухшими веками, Уэллс ответил Ленину давно сложившейся фразой:
— Россия современная? История еще не знала такой катастрофы.
Ленин прищурился, вскинул голову, выставив вперед бородку. Он как бы призывал собеседника взвесить все доводы, прежде чем настаивать на столь категорическом утверждении. «Так?! Так ли?!»
— Катастрофа, — спокойно повторил он и не спеша стал перечислять: — Голод, тиф, разруха, варварство, низкий уровень производства… Все это так. Но не катастрофа.
— Что же, по-вашему, катастрофа, мистер Ленин?
— То, что произошло с царской Россией. Строй не мог существовать далее, несмотря на помощь извне. У нас положение тяжелое, очень тяжелое, — подчеркнул Ленин, — и, быть может, даже отчаянное, но страна живет, новый государственный строй удержался в России. Ему нужны силы, энергия, чтобы он окреп, встал на ноги.
