— Так ты не ответил…
— Это лучшее место на Земле.
— Знаю. Но я не об этом.
— А о чём?
Она помолчала, крепче сжала его ладони, впивая в них ноготки:
— Ты любишь меня?
Он бессильно свесил голову:
— Люблю…
Ветер закружился вокруг них, отскакивая от стен, роняя хвоинки, заиграл волосами девушки. Она взялась за его колючий подбородок, приподняла, заглянула в глаза, из которых неудержимо текли слёзы. Улыбнулась горечью невысказанных слов и поцеловала. Бродяга-ветер проник под одежду, унося с собой остатки тепла. Они придвинулись, прижались друг к другу. Замерли, стремясь наполниться друг другом до краёв. Осознавая, что, может быть, такого больше не повторится никогда.
— Te amo, te amo… — вливала она в его душу старые, как мир, слова.
А он не понимал, чем заслужил такое счастье. Песня убитого певца лилась в голове:
«Скажи, откуда ты взялась, моя нечаянная радость.
Моя неведомая страсть, горькая, а сладость,
Нарушив мой земной покой, ты от какой отбилась стаи?
И что мне делать с тобой такой, я не знаю.»
— Ты только поклянись мне… — шептала она, гладя его шею и плечи.
— Что? — не отпускал он её.
— Что не бросишь меня, что не оставишь. Что придёшь за мной, если будет нужно.
— О чём ты говоришь?
— Неважно. Поклянись мне…
В горле Олега возник тугой ком:
— Клянусь.
Она медленно отодвинулась:
— Спасибо.
Он так не хотел отпускать: словно сухожилия перетянули верёвками. С великим трудом разжал пальцы, опустил руки. Она отошла, отвернулась снова:
— Нужно возвращаться, Олег. Времени совсем не осталось.
***
Спустя час вернулись. Прошли в камеру, в которой содержался узник. Лидер повстанцев лежал навзничь, перевязанный полосками ткани. Рядом колдовал лекарь. Увидев Заэттру, поклонился и, после одобряющего кивка, вышел. Краснов залез на нары рядом с головой. Склонился, увидел ровную пульсацию шейной артерии.
— Меренаки…
Великан, будто робот-трансфомер из фильмов Майкла Бэя, лежал не шевелясь и не открывая глаз.
— Дружище, очнись. Мы пришли за тобой.
И потеребил его за плечо. Реакции не последовало.
— Да что ж такое-то, — не вытерпела Заэттра и крикнула: — Подъём, солдат! Встать, смирно!
Узник дёрнулся, едва не придавив лилипута, повернул голову, с трудом разлепил опухшие веки. Увидел девушку:
— Ты!
— Я! Не передумал ещё убивать? Тогда вперёд.
— О, такой шанс я не упущу!
— Ну, так долго мне ещё ждать?
Великан упёрся руками в нары, согнулся. Перекинул ноги, медленно и мучительно встал. Шагнул, сжал кулачище, чтобы обрушить на неё и превратить в лепёшку. Заэттра не отступила, лишь скрестила руки на груди.
