В общем, ещё как следует не начавшись, прогулка выбивала из сил похлеще любой кросс-фит тренировки. Люди тяжело задышали, вспотели и покраснели.
— Да что ж такое то! Старею, что ли? — отдувалась порозовевшая Заэттра. — В прошлый раз я так не вымоталась! Ты как там?
— Нормально, — пропыхтел у неё за спиной Краснов. — Бывало хуже.
— Уфф, ну, ничего. Потерпеть осталось совсем немного. Вперёд!
И они продолжали подъём, забираясь на метровые ступени, подавая друг другу руки, протискиваясь в узкие щели и пачкая одежду в вековой грязи. Постепенно идти становилось легче, препятствий на пути попадалось всё меньше и меньше. Пещера выпрямлялась с каждым шагом, как вдруг внезапно закончилась резким поворотом. В глаза ударил яркий солнечный свет.
— А, чёрт!
Оба зажмурились и скривились. Не помогло: солнце слепило и выжимало слёзы даже сквозь плотно сжатые веки. Инстинктивно закрыли глаза ладонями, застыв, как истуканы посередине тёмной дыры, окружённой белейшим горным снегом. Зима в Пиренеях была в самом разгаре.
Стояли долго, привыкая к этому свету. Солнце согревало их, проникая теплом под одежду. Ветерок шевелил волосы, обоняние и слух различали позабытые запахи и звуки. Краснов вдыхал кисловатый запах хвои, перемешанный с запахом древесины и холодом снега, слышал совсем рядом до боли знакомый перестук дятла. Почувствовал, как его кисти мягко, но решительно отнимают от лица…
Заэттра смотрела на него тёмным омутом глаз, а за её спиной высились посеребрённые горы, с почти отвесными склонами. Труднодоступные, девственно-чистые, с острыми вершинами, гребнями и редкими уступами. Один из них, приличной площади, располагался у входа. На нём росла целая рощица из буков и пихт. Самое высокое дерево сломало ветром, и сейчас по нему прыгал дятел, деловито осматривая со всех сторон и пробуя на клюв.
— Ну, что скажешь, герой? — промурлыкала Заэттра, не выпуская его ладоней из своих.
— Да какой из меня герой? — не в силах оторвать от неё глаз, прошептал Олег.
— Будущий. Идём! — и потянула его за руку, увлекая в занесённую снегом рощу.
Обогнули склон, зарываясь по колено в сугробы. Белоспинный дятел повернул головку, увенчанную красной шапочкой, увидел людей, вспорхнул и ухнул вниз, сложив крылья вдоль туловища. Вышли к краю уступа. Остановились, потрясённые, оказавшись в краю вертикалей и головокружительных высот. Далеко внизу, под ногами, темнело ущелье с редкими белыми пятнами снега. На просторе зашумел ветер, качая вершины деревьев, срывая снежинки и унося за собой. В груди гулко заухало растревоженное сердце.
