Затем, нетерпеливо, беспомощно, благодарностью, поскольку время истекло, я бросила голову вверх, и принялась покрывать поцелуями всё до чего могла дотянуться, губы, лицо, плечи, грудь.
Я уже слышала голос. Голос той из нас, кто была назначена старшей среди нас. Он звучал совсем рядом, почти в паре шагов. Я всхлипнула, попытался отпрянуть, но была удержана на месте, прижатая к этой могучей груди.
А потом раздался пронзительный, полный гнева крик. Повернув голову вправо, я с ужасом увидела её, ту, что была старшей среди нас! Но мужчина не отпихнул меня от себя и не подскочил в панике. Наоборот, к моему ужасу и страданию, он продолжал удерживать меня беспомощную, совершенно неспособную двигаться, голую в своих руках.
Однако спустя некоторое время он всё же освободил меня и спокойно и неторопливо поднялся на ноги. Оказавшись на свободе, я метнулась к своему шёлку, схватила и замерла стоя на коленях, испуганно вздрагивая и прижимая мокрую тряпицу к себе.
Незнакомец повернулся, и с выражением явного раздражения на лице, уставился на тех, кто наткнулся на нас. Их было трое, старшая с длинным, гибким, покрытым кожей стрекалом, и две её помощницы, довольно крупные женщины.
Мужчина в одной руке небрежно держал свою тунику и пояс, со свисавшим с него кошельком.
Натолкнувшиеся на нас женщины, как и я, были одеты в шёлк, но только довольно отличающийся от моего, выглядевший куда более богато и роскошно, что в принципе было ожидаемо, учитывая их намного более высокий статус в этом саду, по сравнению со мной. Мой шёлк, тот, что я теперь отчаянно прижимала к себе, весь покрытый мокрыми пятнами и следами моих зубов, после пребывания в моём рту, где служил кляпом, давя мои крики, был не больше, чем короткой прозрачной туникой. Правда, была и одна общая черта, так же, как и моя туника, их наряды, хотя и не были столь прозрачными, но, каждый по-своему превосходно выставляли напоказ прелести их носительниц. Собственно, для этого такая одежда и предназначена. Та, что была главной, носила нечто вроде рубашки без рукавов пошитой из алой шёлковой ткани, ничуть не скрывавшей её достоинств. Крепилось это великолепие, как и у меня, тонким шнурком, завязанным на плече. Достаточно было лёгкого рывка за свободный конец узла, и рубашка просто соскользнёт с тела. Обе её помощницы красовались в коротких алых блузках на бретельках, спереди застёгнутых на легкодоступные крючки. Помимо рубашки у старшей над нами, несомненно, благодаря своему положению, имелся ещё один довольно скромный предмет одежды. Вокруг её талии, прикрывая живот и бёдра, был повязан довольно длинный шёлковый прямоугольный лоскут ткани, закреплённый золотым зажимом на левом боку. Это была так называемая Харфаксианская юбка, которая полностью скрывала правую ногу, зато практически не скрывала левую, которая при ходьбе постоянно мелькала в запахе. Фактически весь её левый бок был обнажён вплоть до нижней кромки рубашки. Её двум помощницам такой снисходительности не оказали и вместо юбок они имели только по паре шёлковых прямоугольников, совсем узких и заканчивавшихся высоко на бёдрах. Это был более распространённый среди таких как мы наряд. В их случае, эти лоскуты были закреплены спереди сзади на шнуре, опоясывавшем талию, и завязанном на узел на левом боку. Само собой, узлы были такие, что их можно было легко развязать, просто потянув за кончик. Большинство мужчин здесь, как в моём старом мире, правши, а потому и узлы на женской одежде располагаются слева. Однако такие прямоугольники далеко не всегда пришиты к шнуру или поясу. Куда чаще можно встретить более простую конструкцию, когда они просто подоткнуты под шнур, поясок или верёвку. В этом случае удалить их ещё проще. Все подошедшие, как и я сама были богато украшены. На всех имелись браслеты, как на запястьях, так и на ногах и на плечах. Но было и отличие, мне не позволили носить, ни ожерелья, ни даже маленьких кулонов, что были на них. Причём некоторые из их бус и кулонов свисали до обнажённых животов. Как и я, они все были проколотоухими девками. Только я носила в ушах крохотные золотые колечки, это было всё, что мне разрешили, а серьги нашей старшей представляли тщательно продуманные украшения, состоящие из свисавших вдоль щёк крошечных золотых дисков. У двух её помощниц в их ушах красовались простые золотые кольца, только в отличие от моих, очень большие. Кроме того, следует упомянуть, что все трое носили талмиты, ленточки на голове, указывавшие на их власть. У старшей это была узкая золотая лента в рубином, закреплённым в центре, а у двух её товарок — обычные алые шёлковые шнурки.
