Вдобавок к куче дел она ещё и ремонт затеяла. И уже успела обклеить обоями половину одной комнаты. Алиса помогала в меру сил, но то и дело в её глазах мерцали эти тревожно-вопросительно-испуганные искорки.
— Может, тебе дозу надо изменить? Или вообще другое лекарство? Сходи к врачу, Оль, пожалуйста.
— Алис, не паникуй. Я адекватна. Подержи лучше обои, а то они сейчас слипнутся.
Они наклеили новую полосу обоев. Получилось криво, а посередине красовался пузырь.
— Блядь, или у кого-то руки из жопы, или... — запустив пальцы в волосы, Ольга села на пол, окинула взглядом результат их общих усилий и расхохоталась.
Алиса сидела рядом на расстеленной газете, держась за свою трость и всем весом наваливаясь на неё, будто на посох. Этакий мини-Гэндальф, только без бороды.
— Оль, тебе надо к врачу, — повторила она.
Рука Ольги подцепила её подбородок. «Вилкой» из двух пальцев она показала на свои глаза.
— Лисик-Алисик, посмотри на меня. Я в порядке. Моя крыша — на месте.
Всё та же тоскливая жалобность во взгляде. Мини-Гэндальф с тростью-посохом покачивал головой.
— Оль, пожалуйста. Мне страшно.
Комочек нежности в груди раскручивался в вихрь, захватывая сердце. Ольга притянула Алису к себе, нажала пальцем на кончик носа.
— Эй... Ты чего? Отставить панику, слышишь? Я контролирую это. Всё под контролем.
Губы Алисы дрогнули: вот-вот заплачет.
— Оль... Знаешь, сколько ты сегодня спала? Нет? А я знаю. Меньше, чем полтора часа. С одиннадцати до часу ты читала свои записки, с часу до двух бродила по квартире и бормотала что-то, пила кофе пять раз. В три двадцать ты кинулась делать приседы со штангой. С четырёх до пяти тридцати грунтовала стены под обои. Потом... потом таки вздремнула чуть-чуть. И поехала на работу. Откуда я всё так точно знаю? Потому что я тоже почти не спала. — В руке Алисы был блокнот, она стискивала его до дрожи. — Вот, видишь? Этот отчёт я отправила сегодня Софии Наумовне по электронной почте. Если она позвонит тебе завтра и пригласит на приём, не отказывайся, пожалуйста. Потому что мне, блин, страшно!..
Комочек нежности вибрировал, растекался изнутри по грудной клетке. Лёгкая дрожь смеха, дрожь нервов. Рука Ольги накрыла руку Алисы с блокнотом.
— Родная, я контролирую себя сейчас гораздо лучше, чем когда была без лекарств — когда творился тот лютый пиздец, а я не понимала, что это именно пиздец и что меня надо лечить. Сейчас я хотя бы знаю своего врага в лицо и знаю все его возможные маски. И умею с этим жить. Я прошла через глюки и бред, но сейчас их нет. Я всего лишь весело клею обои. Обоев бояться не надо, милая. Это только бумага и клей. Не нож окровавленный и не топор. Это просто, блядь, рулоны бумаги, ха-ха-ха!
