Был вариант взять огромный молот, что я заметил у другого хода, и сокрушить всех этих жрецов и бесов, а можно было также еще и схватить тот зловещий клинок, каменный нож, и просто зарезать их.
Многое приходило мне на ум, но тут вдруг все жрецы, отпевши песнь и закончив молитву, подожгли несколько свечей и урну с порошком, возложили их на тело жертвы, дабы все то истлело окончательно, положили заточенный нож также подле нее, после чего, поклонившись, ушли, но, как видимо не надолго, поскольку в другой зале они тут же начали отправлять другой культ и зазывать на зрелище кого-то верховного.
Это был мой единственный шанс, а потому я уже хотел было схватить клинок и разрезать нити, чтобы утащить ее в какое-нибудь уютное уединение, где бы она потом благодарила меня, а ума у нее, я чай, хватило бы, чтобы понять, что одной лишь словестной благодарности тут будет не достаточно, то вдруг остановился и вспомнил, что моя одежда может вызвать у нее подозрение и привести в немалый ужас.
Тут мне в голову стукнула идея: можно было накинуть на себя одну из тех мантий, что находились недалеко от меня, среди всех погребальных принадлежностей, и тогда уж сначала лучше спасти ее и увести в местечко, а затем уже, раздевшись, принять ее благодарность.
Я быстренько прокрался в другую часть помещения и, снявши черную жреческую мантию с вешалки, нелепо надел ее на себя, вслед за чем тут же и по-геройски направился к прекрасной и ангельской деве, весьма запуганной и заплаканной.
Мое появление, казалось, ужаснуло ее: она тут же подняла голову и начала постанывать от ужаса и ожидания смерти. А хотя она и не понимала, что под личиной зловещего жреца скрывается ее славный спаситель, то все же я подозрительно сомневался, что она алкала освобождения.
Я приблизился к ней и прежде всего снял с нее все эти лохмотья и сосуды с бальзамами, цветы и прочие принадлежности, которые нужны были жрецам для умервщлений. Голос ее возрос, и она начала громко кричать сквозь повязка и даже мотать головой в знак протеста.
– Потерпите, прошу вас, – говорил я ей. – Я не стану убивать вас, не бойтесь, я прибыл сюда чтобы спасти вашу жизнь; вы будете моей наградой.
Но дева не хотела слушать и всеми жестами головы и тела дала понять мне, что ее тяготит зловещая урна с прахом. Я разбил эту урну и уничтожил также все жертвенные приборы и даже самый жертвенник, расколов его пополам; все тайные их свитки и рукописи, все свечи я изорвал и истоптал, для того, чтобы никто более не смог убивать здесь таких красавиц.
