А однажды Наташа ушла в магазин, забыв телефон дома. Лера принесла его мне с открытым журналом посещений браузера. Наташа искала в интернете лекарства, чтобы устроить мне отравление или передозировку. Или вызвать галлюцинации.
— Мама хочет, чтобы у тебя сорвало крышу и ты подписала дарственную на квартиру, — сказала Лера. — Я не знаю, как она планирует всё это провернуть, но я сомневаюсь, что это возможно. Мама в таких делах неопытная и никогда аферами не занималась раньше. Если она возьмётся за это и наломает дров... Если с тобой что-то случится... Её могут посадить. А она диабетик, ей нельзя в тюрьму!.. А если у неё там случится кома?..
— Дура твоя мама, а не диабетик, — вырвалось у меня хрипло, тускло и безжизненно.
Всё это девчонка разнюхала сама: конспиратор из её родительницы был тот ещё, так что раскусить её было делом нехитрым. Уткнувшись мне в плечо, Лера тоненько, по-детски всхлипывала. А я сидела, как кирпичом ушибленная, и машинально гладила её по голове. Я была слишком занята, чтобы замечать, что творится у меня под носом. Крутилась, забыв о еде и отдыхе, искала источники дохода — ради них ведь, ради Наташи и детей. Даже уже присмотрела несколько вариантов. В двух местах меня уже были готовы взять. Думала, у нас семья, а оно вон как оказалось...
Наташа разрыдалась и во всём созналась. Что я сделала? Никогда не угадаешь. Вместо того, чтобы выставить её пинком под зад в одних тапочках, наплевав на её диабет и гипертонию с варикозом, я разменяла свою трёхкомнатную квартиру на двушку и однушку. К Никите с Лерой я успела привязаться и не хотела, чтоб они оказались на улице по вине своей алчной и недалёкой мамаши. Двушку я оформила на Леру: делать такой подарок Наташе было бы слишком великодушно даже для моих отформатированных «фильтрами доброты» мозгов. В однушке я поселилась сама. Сейчас я в ней и продолжаю обитать. Наташа после нашего разъезда была послана на три весёлых буквы. Лерка параллельно с учёбой пошла на подработку, завела карточку для безналичных расчётов — на неё я ей подбрасывала денег на продукты, больше не желая иметь с её маман никаких финансовых контактов.
Мне трудно объяснить всю эту историю. Семью хотела, ага... Наверно, мне проще списать это на некий вывих в мозгах, который не до конца вправило даже грамотно подобранное Софией Наумовной лечение — проще для моего самолюбия, ведь неприятно и досадно осознавать себя, в моём уже не юном возрасте и с моим приличным жизненным опытом, наивной идиоткой. С одной стороны, недуг действительно может делать человека временами неразумным, импульсивным, слишком оптимистичным, уязвимым для сомнительных личностей, а с другой — лопухнуться может кто угодно. Но, согласись, удобнее в своих ошибках винить болезнь, а не себя.
