Вот ты, Алиса, такая умная девочка... Может, ты скажешь мне, кто тут был виноват?.. Потому что я уже ни черта не понимаю. Да и не стремлюсь, наверно, понять. Я устала пытаться.
После гибели Сани меня накрыло депрессией. Не могу сказать, что подобного со мной не случалось никогда. Была парочка тяжёлых моментов — в школе и на втором курсе университета. Но всё это было важно для Софии Наумовны — для сбора анамнеза, а я тогда не задумывалась об этом.
Да, Саня прикидывался байкером, рисовался. Он строил из себя крутого мачо и отпускал дурацкие шутки, но он был моим другом. Когда меня накрыла «хандра» в универе, кто был рядом? Он и Лёха. Не Маринка и не Ленка, а они, парни. А потом присоединился Димыч: вышел из академа. И наша четвёрка была как мушкетёры.
И вот скажи мне, моя умница: кто виноват? Потому что здесь столько всего намешано, что сам чёрт ногу сломит. И треклятая совесть временами зудит и ноет, заставляя меня думать, что я накосячила ещё до Маши. Что сделала Саньке больно раньше, когда так жёстко его отшила. Пойми, ну не верилось тогда мне, что он и правда мог... Не гей же он, в конце концов? Потому что я свято уверена, что для мужчин настолько же нежеланна, насколько они нежеланны мне. Для них я — «свой пацан», а не девчонка, в которую можно влюбиться. Мы с ребятами замяли этот вопрос. Просто стали жить дальше. И я верила, что наша дружба выдержала все эти глупости. Но теперь я уже ничего не знаю, ни в чём не уверена. Сани больше нет, и некому развеять мои загоны, некому успокоить. Потому что только он один мог ответить на этот вопрос, но уже не ответит. Не скажет: «Не парься ты, всё нормально». Он ушёл, а я осталась с этим бременем. И это зверски больно.
Он сказал: «Бабы — как автобусы. А ты — одна». А я не успела сказать ему, что он тоже — один.
«Хандра» в студенческую пору прошла сама за два месяца, а в этот раз меня накрыло мраком на полгода. Хорошо, что было на кого оставить дела фирмы, и мы остались худо-бедно на плаву. А в неплохие дни, чувствуя себя получше, я сама выходила на работу. В чёрные периоды я едва могла говорить. Впрочем, всю эту картину ты можешь прочесть в любом учебнике. Там всё описано.
За помощью я не обращалась, пережила боль сама. Я считала, что справилась, хотя большой радости от этого не испытывала. Я вернулась в норму, вернулась к работе, вот только по пятницам с парнями мы уже больше не встречались: у каждого находились свои дела. Иногда созванивались, но в основном только для того, чтобы в очередной раз выяснить, что нам некогда. Как следует встретились и выпили мы лишь на первую годовщину гибели Сани. Маша? Не знаю, где она тогда была, да нас это и не интересовало.
