* * *
Стефик — так ласково называла его мама, она же дала ему имя Стефан в честь своего деда-поляка. Высокий, статный, с густой шевелюрой серых волос, он похож на мать, хотя у матери черты лица объемные и потому заметные, а у него тонкие, даже изящные. Такие черты больше подошли бы женщине, однако двадцатисемилетний Стефан к женоподобным мужчинам не имел отношения. Когда он узнал о смерти матери, его затрясло, лоб покрылся каплями пота, ноги у молодого человека подкосились в прямом смысле. Он опустился на диван, некоторое время сидел без движений, да вдруг зашарил по карманам. Сигареты искал.
Черновой дал немного времени сыну Вольской привыкнуть к мысли о том, что матери у него больше нет. Конечно, для Стефана это непоправимая утрата, к ней сыну привыкнуть невозможно, но первый шок все же проходит, и довольно быстро, потом человек живет с болью, и это может длиться очень долго. Андрей Максимович дождался, когда Стефан выкурит сигарету, только после того, как молодой человек загасил окурок, посчитал возможным задать ему несколько вопросов:
— Скажите, Стефан, откуда вы приехали?
Но тот снова закурил, потом, порывшись в карманах пиджака, достал билет, молча протянул его следователю.
— Из Питера, — изучая билет, для присутствующих в гостиной сказал Черновой. — Сегодня… Вы там живете или ездили погостить?
— Живу, — наконец прорезался голос у Стефана. — Но мама последнее время настаивала, чтобы вернулся домой насовсем и помог с бизнесом…
Он споткнулся на следующем слове, Тахир перехватил инициативу у следователя:
— Почему замолчали? Вы что-то вспомнили?
— Нет, просто… Да, вспомнил. Мама требовала при каждом удобном случае, чтобы я вернулся, а потом перестала. Примерно с полгода не слышал уговоров, тема закрылась сама собой, без моих просьб.
— У нее были проблемы?
— Пф! У кого их нет? Бизнеса без проблем не бывает.
— Ну, а конкретно, с какими трудностями сталкивалась ваша мать?
— Мне стыдно, но я не интересовался мамиными делами.
— Вы, конечно, работаете? — снова подключился Андрей Максимович.
Вопрос как будто безобидный, а в интонации сквозило сомнение, словно люди типа Стефана, по мнению следователя, не дружат со словом «работа».
— Музыкантом. В группе гитарист, могу ударником…
Для консерватора Чернового музыкант не профессия, а забава. Он опустил глаза на руки молодого человека, словно хотел удостовериться, что эти пальцы держали гитару. Держали, да. Пальцы музыканта и в покое рассказывают о музыке, они иначе не могут жить, но внимание Андрея Максимовича привлек браслет, отливающий сталью (наверное, из белого золота). Он плоский, шириной примерно сантиметр и, казалось, литой, тем не менее змеился по запястью, будто живой, а по краям украшен крошечными шариками и цветными камешками — наверняка не стразами. Подняв глаза, Черновой заметил серьгу в ухе, на шее цепочка с подвеской — каким-то символом… в общем, музыкант, что с него взять.
