" всего лишь примерно год. Для скорого окончания имелось несколько причин: быстро развеялись иллюзии построить вокруг газеты некую политическую группировку — не правительство в изгнании, но своего рода "Комитет свободной Германии". Тем более предложение "Observer" пришло Хаффнеру в нужный момент. Хаффнер схватился за него обеими руками. Возможность перейти в уважаемую лондонскую воскресную газету "Observer" означала для Хаффнера, что теперь он будет писать не с точки зрения немецкого эмигранта и для эмигрантов, но "под маской англичанина" сможет войти в английскую политику. Для этого он выбрал новый псевдоним: "Студент Европы". Здесь, в старинной традиционной газете, он не мог бы предстать перед читателями в качестве немца, как он сделал себя узнаваемым псевдонимом "Себастьян Хаффнер".
Хаффнер усилил отныне свои старания, чтобы писать на "правильном английском". Это стало своего рода самовнушением, как он определил по прошествии лет это время. Каждое предложение он предварительно прочитывал по меньшей мере десять раз, чтобы услышать, действительно ли оно звучит по-английски. Ему на помощь пришла и его страсть к чтению, которой он обязан своему отцу. Он читал не только классиков английской литературы, но и все уже изданные к тому времени книги Уинстона Черчилля, что кроме всего прочего позже ему очень помогло проникнуть в ход мыслей Черчилля. Он часто верил в то, что может предсказать следующий шаг Черчилля — вовсе не плохая предпосылка для работы в качестве журналиста.
Пока познания Хаффнера в английском всё же были недостаточными, то Давид Астор, сын издателя "Observer", перерабатывал его статьи для этой газеты — а при случае также этим занимался Джордж Оруэлл, как повествовал Давид Астор. Давид Астор, как и многие другие, обратил внимание на Хаффнера после выхода его книги "Germany: Jekyll and Hyde". Ему понравилась дифференцированная картина Германии, которую нарисовал Хаффнер, и он оценил его тонкое чутьё. Он стал лучшим автором "по Германии", какого он мог бы найти. Перед обоими теперь, весной 1942 года, лежала долгая совместная дорога, которая закончилась лишь в июле 1961 года с увольнением Хаффнера из "Observer". В это время Хаффнер стал сначала британским журналистом, позже гражданином Великобритании, и он долгое время верил, что закончит свою жизнь англичанином. Снова всё вышло по иному. У Хаффнера всё всегда выходило по-другому, чем он планировал. Однако то, что он не держался упрямо своих планов, было предпосылкой для столь полного приключений течения этой долгой жизни. Вовсе не без оснований он для своей обдумывавшейся после войны автобиографии, в которую также должны были быть переработаны части "Истории одного немца", преимущественно рассматривал название "Моя парадоксальная жизнь".
