Вашим большим успехом здесь были "Заметки о Гитлере". В какой мере Вы использовали в этой книге свои взгляды из сороковых годов и насколько модифицировали их?
Я очень смягчил их в языковом отношении. Когда пару лет назад ещё раз перечитал главу о Гитлере в книге "Германия: Джекилл и Хайд", то я был прямо-таки поражён тем, с какой ненавистью и ядом я писал тогда о Гитлере, в то время как теперь я рассматриваю его всё ещё как отрицательный персонаж, однако всё же с определённым уважением перед его энергией и исполнением обязательств. Сегодня я бы точно так же абсолютно отверг бы Гитлера и попытался бы помочь ему потерпеть поражение, как тогда, однако я делал бы это с меньшим вовлечением души, с меньшей настоящей ненавистью, чем была у меня тогда — вследствие дистанции времени и из мудрости возраста.
Обдумывали ли Вы возвращаться в Германию после 1945 года?
Нет, сначала не думал. В 1945 году я полагал, что буду натурализоваться в Англии, что я и сделал затем в 1948 году. Я думал, что стану англичанином, останусь англичанином и окончу там свою жизнь. Для этого было несколько причин. Во-первых, я действительно стал большим патриотом Англии и желал ей всех благ, больше, чем какой-либо иной стране. Во-вторых, я думал — ты же всё время писал как англичанин и пытался говорить с англичанами так, как если бы ты был одним из них, теперь и станешь одним из них. И в-третьих, я думал, что утратил расположение немцев, ведь я был в войне на другой стороне, немцы никогда больше не примут меня как одного из них.
Внутренняя политика Германии послевоенного времени имела очень мало общего с моими личными решениями. То, что я всё же в конце концов — сначала в 1953 году как корреспондент "Observer" и затем в 1961 году уже больше не в качестве такового, но в качестве квази-немца — вернулся назад, это сравнительно мало было связано с внутринемецкими отношениями.
Моей последней и окончательной размолвкой с "Observer" и тем самым и с Англией, поскольку другого фундамента у меня там не было, был второй берлинский кризис, ультиматум Хрущова и очень вялая позиция английского правительства, и ещё более вялая и поистине трусливая позиция, которую принял "Observer". Я не желал принимать в этом участия. И именно из-за причин, связанных с Англией, не столько потому, что я был за единство немцев — хотя я и был занят этим некоторое время; я часто менял свои взгляды или по меньшей мере сильно их модифицировал.
