Мы обосновались в маленьком прибрежном кафе: оштукатуренные стены, соломенная крыша; астматичная хозяйка встретила нас настороженно и смягчилась лишь после того, как я угостил ее чаем с ромом. Мы тоже пили чай с ромом; день был пасмурный, туманный, вода в заливе глинисто-мутная. Если бы не чай с ромом, мы уехали бы обратно. А потом Tea хватилась своей маленькой сумочки и начала ее везде искать, в пустой гостиной, в пикапе; она робко вошла к нам и сказала, что ей необходимо вернуться; помню, как все мы включились в поиски, все, кроме Берта. Он безучастно сидел за столом, пил горячий чай с ромом, а мы искали повсюду, но сумочку не обнаружили. Мы так и не нашли бы ее, если бы астматичная хозяйка не подозвала к миске своего пса по кличке Капитан, старую рыжую дворнягу с вихляющей походкой. Как сейчас, помню: Капитан вышел из зарослей вербы, держа в зубах сумочку. Я взглянул на Берта, он усмехнулся, и я понял, что это он дал собаке сумку.
К полудню распогодилось, ветер утих. Вода схлынула. Обнажившееся дно пахло тиной. Морские птицы садились на отмель, семенили по ней, что-то клевали возле протоков. А мы стояли на веранде под соломенной крышей и смотрели на черную, жирно поблескивающую землю, слушали пронзительные крики птиц, чавканье, бульканье и бормотанье отлива. А потом проглянуло солнце, мягкие холмы дюн по ту сторону небольшой гавани замерцали, словно барханы в пустыне…
И вдруг эта пустыня разом ожила: на фоне песчаных дюн показались целые семьи, одинокие загорелые мужчины, тщательно причесанные женщины, появился даже всадник в набедренной повязке, промчавшийся на могучем копе галопом по отмели. До начала прилива мы с Бертом не могли выйти в море на рыбную ловлю. Поэтому вся наша компания отправилась в дюны. Там мы соорудили укрытие от ветра, разделись и легли на мягкий песок. На склоне холма стояла блондинка с опухшим лицом, она долго таращила глаза на мой протез. Сейчас она пела, не обращая внимания на свою позевывавшую подругу: «Где же, где же корабль твой, когда привезет он тебя?». Снова и снова жалобно пела она о пропавшем корабле и никак не могла выяснить, куда он исчез. Я уж подумал было, не подойти ли к ней и не посоветовать ли обратиться в соответствующее пароходство — там обычно лучше всех информированы о судьбе кораблей.
Летучий песок над гребнями дюн походил на пыльно-серый флаг; осыпаясь по склону, он забирался в волосы, скрипел у нас на зубах, даже когда мы лежали в укрытии. Трава на дюнах, гнилостный запах, доносившийся с отмели. Как недавно все это было! Вернется ли когда-нибудь это далекое прошлое? Вернется ли оно, как возвращается бегун, описав круг на гаревой дорожке? Совпадут ли когда-нибудь финиш со стартом?
