.
В других случаях в этом виновен сам человек, ибо он не отвечает, как следовало бы, на сей великий дар Бога.
Когда старец Софроний описывает опыт созерцания нетварного света, который был с ним в течение двух недель, он указывает и причину, по которой он потерял этот великий дар. А именно, он попытался постичь этот дар с помощью логики. Старец пишет:
И вот в один из вечеров подошел ко мне монах отец Ювеналий (Егоров), единственный мой сосед по этажу, и спросил: "Сейчас я читал гимны святого Симеона Нового Богослова… Скажите, как Вы понимаете его описания видения им света нетварного?" До того момента я жил благодарным сердцем находившее на меня благословение Господне, но у меня не было никакого вопроса относительно сего явления, и моя мысль, устремленная к Богу, не возвращалась на меня самого. Чтобы ответить отцу Ювеналию, я мысленно остановился на происходившем со мною в тот самый час. Пытаясь скрыть себя, я говорил уклончиво: "Не мне судить об опыте святого Симеона… Но, быть может, пребывая в благодатном состоянии, он ощущал ее (благодать) как свет… Не знаю". Казалось мне, что отец Ювеналий ушел к себе, не заподозрив ничего большего, чем то, что я сказал. Но вскоре после этой короткой беседы я, как обычно, начал мою молитву. Свет и любовь уже не были со мною[305].
Как только начинался логический анализ созерцания нетварного света, сей дар утрачивался. Сам старец откровенно признает:
Не раз бывало в моей жизни по Богу, что как только я осознавал моим рассудком ("шуйца" моя) совершающееся со мною по Божию снисхождению, так свет покидал меня[306].
Совлечение всякого логического анализа в моменты созерцания света некоторые могли бы считать безумием. Ведь Бог одарил нас логикой, как говорил Варлаам, ставивший пророческие видения "гораздо ниже нашего разума". Старец прекрасно описывает состояния: когда это "безумие" уходило и начиналось логическое осмысление происходящего, тогда он осознал невознаградимую потерю в его духовной жизни[307].
Однако по временам старец был вынужден обращаться к логическому анализу своего опыта. Чтобы духовно окормлять монахов, удостоившихся аналогичного опыта, старец иногда рассказывал им о пережитом опыте. Однако для него это было настоящим бедствием. Старец пишет об этом: "Особенно я познал сие бедствие, когда был поставлен духовником на Святой Горе"[308].
Иногда удаление великой благодати постигало старца из-за ничтожного тщеславного помысла. Тогда он черпал помощь, читая сочинения отцов, находя у них подобный своему опыт. Однако это чтение духовных книг и почерпнутое из них знание несли в себе и опасность: тогда, как пишет старец, он "входил в сложную брань с своим тщеславием", и "тогда терялось видение света небесного, — иногда надолго". И он "впадал в великую печаль в связи с этим явлением"
