Небо над ними уже отливало чернильной темнотой, особенно контрастной на фоне электрического зарева. Барт вдруг представил себе, как почти за тысячу миль отсюда существуют его мать, отец, Конни, Билли. Странное дело, но Сильвия при этом воспоминании не показалась ему чужой — значит, он каким-то образом связывал ее с обитателями Тары?
— Сильвия, вы родились в Чикаго? — спросил он.
— Нет, в Спрингфилде. Но в Чикаго я, можно сказать, с младых ногтей. И не могу определенно сказать: к сожалению или к счастью. Вам повезло больше: у вас была смена разнообразных впечатлений.
— Не так-то уж много у меня и было впечатлении.
— Почему же? Для меня, например, Юг — это экзотика. Растения, которых нет здесь, небо, которое там совсем не такое, как здесь, люди…
— Единственное, чего нет здесь, так это растений, с этим я согласен, — усмехнулся Барт. — А все остальное такое же, уверяю вас. Конечно, там существуют некоторый обычаи и привычки… Но я не склонен был их усваивать. Поэтому и отличаюсь умеренным потреблением виски, не очень люблю верховую езду и терпимо отношусь к янки.
— Последнее обстоятельство вселяет в меня надежду, — Сильвия посмотрела на него в упор своими темными глазами, обретшими сейчас бездонную глубину. Барт не мог отвести от нее взгляда — в первое мгновенье из вежливости, потом из-за какого-то непонятного упрямства, а после ему просто не хотелось смотреть куда-либо еще. Он не мог точно сказать, сколько времени продолжался этот безмолвный диалог.
— Послушайте, — начал Барт, и голос его, к его собственному удивлению, звучал несколько сипло. — Мне кажется, что вы блестяще справились со своей задачей. То есть, вы великолепно ухаживали за мной…
— …И теперь я могу удалиться, чтобы вы имели возможность побыть в одиночестве или подыскать себе другое общество, — воспользовалась его секундным замешательством Сильвия.
— Нет, вы решительно суфражистка. Вам бы только покуражиться, — засмеялся Барт. — Совсем даже наоборот. Я хотел перехватить инициативу, хотел всячески ублажать и развлекать вас. Для начала я схожу за выпивкой.
Он так и сделал, стараясь, чтобы решительность и быстрота передвижения оставались в соответствии с правилами приличия.
— Вот, — он подал ей высокий стакан. — Я очень стараюсь для вас. Что я еще могу сделать? Попытаться увезти вас отсюда?
— Можете попытаться, но не сейчас. Ведь не прошло и получаса с момента приема. Это будет выглядеть не совсем прилично.
— Ага, — сделал он кислую мину. — Значит, правила приличия не такая уж и условность для вас.
