— Вот как? — сказал президент. — Ну а другие индусские наречия вы знаете?
Коркоран, пожав плечами, возразил:
— Да это шуточное дело, детская забава, и не более!..
Тотчас же, нисколько не колеблясь, он на неизвестном академикам языке произнес речь, длившуюся десять минут. Все присутствующие смотрели на него с изумлением, а он, окончив речь, сказал:
— Знаете ли вы, господа, о чем я имел честь вам говорить?
— Клянусь планетой, открытой господином Леверье, что я ни полслова из нее не понял! — отвечал президент.
— Это было на индусском языке. Так говорят в Кашмире, в Нипале, в Лагорском королевстве, в Аультане, Ауде, Бенгалии, Деккане, Карнате, Аалабаре, Гандуне, Траванкоре, Коимбетуре, в Аессуре, в стране Сейхове, в Синдии, Джейпуре, Одеппуре, Джессельмире, Биканине, Бароде, Бажваре, Ноанагаре, Голкаре, Бопале, Байтпуре, Долтуре, Сатарахе и по всему Коромандельскому берегу.
— Превосходно, сударь! Превосходно! — воскликнул президент. — Нам остается только предложить вам еще один вопрос. Простите за нескромность: мы обременены завещанием нашего покойного оплакиваемого друга такой тяжелой обязанностью, что поневоле…
— Прекрасно! — прервал его Коркоран. — Только говорите свободно, коротко, потому что меня ожидает Луизон.
— Луизон? — со строгим достоинством спросил президент. — Кто же такая эта молодая особа?
— Это подруга, сопутствующая мне во всех моих путешествиях.
При этих словах послышался шум быстрых шагов в соседней комнате, и вслед за тем кто-то с шумом запер дверь.
— Это что такое? — спросил президент.
— Да это Луизон приходит в нетерпение.
— Ну что же, пусть ждет! Я полагаю, наша Академия не может подчиняться мадемуазель или мадам Луизон!
— Как вам угодно! — отвечал Коркоран, взяв кресло и покойно усевшись на него, так как ранее никто не догадался предложить ему сесть, приготовился выслушать требования президента.
Однако ученый человек находился в большом затруднении, не зная, с чего начать свою речь, а это произошло, потому что забыли поставить перед ним стакан воды с сахаром, между тем всем известно, что вода и сахар — два неразлучных источника красноречия. Для исправления этой непростительной забывчивости он дернул шнурок колокольчика.
Однако никто не появлялся.
— Этот служитель чересчур небрежен, необходимо его уволить! — сказал президент и после этого позвонил еще два, три, четыре, пять раз, но все это оказалось бесполезным.
— Милостивый государь! — сказал Коркоран, сжалившись над его треволнением. — Перестаньте звонить. Этот служитель, наверное, поссорился с Луизон и убежал из зала.
