Жизнь Есенина | страница 36
В эту-то суету и ушел Есенин. Вернулся он помрачневшим, со связкой книг под мышкой. Мы купили что-то из съестного, уложили вещи и выехали из города. Признаться, я торопилась в обратный путь, чтобы засветло приехать в школу. Есенин ехал молча, глядя в синеву неба. Прошло с полчаса. Он стал говорить, что жизнь его скоро круто изменится: отец зовет к себе в Москву, где он с тринадцати лет работает мясником у купца.
— И меня хочет в купеческую контору определить, по счетной части, что ли… Незавидный жребий! — произнес он, волнуясь.
Я принялась успокаивать его, но неожиданно услыхала:
— Прокатимся под уклон, Полина Сергеевна, чтобы в ушах звенело, а? — И погнал лошадь, крича: — И какой же русский не любит быстрой езды!
Я схватила его за руку:
— Сережа, потише, книги растеряем!
Он замедлил бег лошади, усмехнулся:
— Нашлась русская, которая не любит быстрой езды!
Возвратились мы в Волхону в сумерках, а через несколько дней Есенин уехал в Москву.
Л. Гнилосырова
Москва
1912–1915
Появился он в Москве весной 1912 года.
Он приехал из деревни, без гроша денег и пришел к поэту С. Н. Кошкарову-Заревому.
Сергей Николаевич тогда был председателем Суриковского кружка писателей.
Привело Есенина к т. Заревому, близкому другу и ученику т. Бонч-Бруевича, желание найти пути в литературу.
Литературная буржуазная Москва встретила холодно белокурого смельчака.
Некоторое время он жил у Кошкарова и посещал собрания кружка писателей.
В 1912 году кружок являлся самой мощной организацией пролетарско-крестьянских писателей.
Деятельность кружка была направлена не только в сторону выявления самородков-литераторов, но и на политическую работу.
Лето после Ленских расстрелов было самое живое и бурное. Наша группа конспиративно собиралась часто в Кунцеве, в парке бывшем Солдатенкова, близ села Крылатского, под заветным старым вековым дубом.
Там, под видом экскурсий литераторов, мы впервые и ввели Есенина в круг общественной и политической жизни.
Там молодой поэт впервые стал публично выступать со своим творчеством.
Талант его был замечен всеми собиравшимися.
Решено было его устроить куда-либо на службу.
После ряда хлопот его устроили через социал-демократическую группу в типографию бывшую Сытина на Пятницкой улице.
Сережа был очень ценен в своей работе на этой фабрике не только как работник экспедиции, но и как умелый и ловкий парень, способствовавший распространению нелегальной литературы.
Заработок дал ему возможность окрепнуть и обосноваться в Москве.