— Пропадать будем.
Сморщилась Брусника:
— Э, глупо! Ты меня послушай, я всё знаю. Родится у тебя сын — спрячем мы его от бродячих духов. В белую шкурку завернём, ручку красной ниточкой обвяжем — как девчонке. И всем скажем, что дочь у тебя родилась — Искра так Искра, так назвать её ещё Тихая Птица велел. И слух пустим, что ничего не сбылось. Духи от тебя и отвяжутся.
У Ранней Зари взгляд просветлел:
— А поможет?
Подкинула Брусника горсть прутьев в огонь.
— Не обижай защитника-то, корми. Поможет. Волосы ребёнку не обрезай, на малице белых куропаток вышей, смейся громче — и обманем мы злую погань. Дай ему только младенчество пережить — а уж там…
Кивала Ранняя Заря, чайник на крюк над огнём вешала. Лишь бы сыну огня младенчество пережить, а уж там…
А злая погань — глупая погань.
* * *
Долгую ночь пережили дети Ворона, тяжёлую ночь — как дурной сон. Но солнце вернулось — и надежда вернулась. И никто, даже Тальник, даже Камень и Высокая Сосна, с Брусникой спорить не стали: у Ранней Зари родился сын, а все сородичи друг другу подмигивали: «Девка, девка!» — красную ниточку младенцу на ручку привязали, завернули в белую шкурку, водку лили в огонь — выпей, мол, за новорождённую. И никакая нежить в тот день у стойбища не бродила, зато Ворон на шест у могилы Тихой Птицы сел. Посмотрел на тордох Ранней Зари. Может, что-то сказать хотел — только услышать его было некому.
Не позвали шамана к сыну Ранней Зари. Кого звать? Гнуса звать? Так решит, что насмехаются над ним — и Брусника бы сказала, что правильно решит.
А у младенца личико светлое, а в глазах небесные сполохи плещутся. И взгляд смышлёный — ну, да это всегда у младенцев, младенцы Верхний мир видят.
Никакая тварь не приползла, чтобы предсказанное дитя сожрать, поверила нечисть в обман — и сородичи успокоились. А какая разница, в какую там шкурку младенец завёрнут, что у него на малице вышито! Чтобы стать ребёнку мужчиной, столько зим пережить надо — как семь тундр пройти из конца в конец. Всё ещё переменится; глядишь, не помешает юноше-воину белая шкурка в младенчестве, амулет от злой порчи.
Только Ранняя Заря знала, что путь от младенчества до странной силы, что Тихая Птица предсказал, у Искры куда короче, чем сородичи думают. Видела Ранняя Заря, как смотрел Искра на солнце и на костёр — не щурясь и не мигая. Едва научился ползать — полз к огню. И видела Ранняя Заря, как сжимал её сын в кулачке ещё полыхающий пламенем уголёк — и светилась ладошка изнутри, рдела, как облачко на закате.
