– Хотелось бы все-таки понять смысл происходящего, вникнуть в суть этой самой революционной пропаганды.
– Изволите в марксистский кружок записаться? – не без доли иронии заметил Северянин.
– Полноте, дружище. Если по большому счету, выводы определенные вполне можно сделать по опыту потрясений, которые уже пережиты обществом. Вспомните девятьсот пятый год… Возможно, мы и недопонимаем, кто и зачем ведет борьбу?
– Или господа революционеры недопонимают окружающий мир, так?
Покровский подпер кулаком подбородок.
– Право, не знаю. Совсем не знаю. У нас цель одна – сдать участок железной дороги. Сдать в приличном исполнении. Вот что во благо России мы пока можем внести.
– И как именно это объяснить господам агитаторам из эр эс дэ эр пэ?
– Как могут приняты во внимание наши объяснения, если, по сути, мы смотрим на мир с разных позиций? – Покровский поднялся с табурета и зашагал взад-вперед по тесному зимовью. – Кстати, последнее совещание у Зееста наглядно показало весьма тягостную картину. Причем без всякой политики. Положение дел на трассе ухудшается. Снизилось качество поставляемых стройматериалов. Вербовщики возвращаются с запада с недокомплектом. Губернии бунтуют. Что? Опять пугачевщина? Топоры да вилы? А дисциплина? А хитрые и наглые ворюги-подрядчики? Из десяти приходится доверять одному-двоим из этой публики. Остальные дельцы и проходимцы, мздоимщики, не брезгующие ничем…
– Вот-вот, – живо подчеркнул Северянин. – А вы, и не заметили, что весь сыр-бор в проблеме политической. Так? Нет? Так? И Зеест, вероятно, того же мнения. Кстати, если судить по нашему участку, так ли уж пошатнулись дела с появлением политических арестантов? Вот, к, примеру, Буров. Иван Буров, тот самый, который упоминался в циркуляре. Член подпольной организации. Я пока ничего о нем сказать не могу. Одно бросается в глаза, что люди к нему тянутся. Видно, умеет этот Иван Буров просто ладить с теми, кто его окружает. Доброе слово сказать. Доброго слова-то в наших условиях так иногда человеку не достает…
Алексей молчал, погрузившись в собственные размышления. С каждым днем жизнь задавала здесь новые вопросы, и она же требовала ответы, ждала разрешения самых непредвиденных ситуаций.
Тихо. Слышна лишь поземка на улице да потрескивали угли в прогорающей печке. При свете керосиновой лампы фигуры Покровского и Северянина отбрасывали косые тени на бревенчатые стены с мохнатыми черными пазами, из которых выглядывал мох.
