«Ивана Бурова», – мысленно повторил это имя Покровский, прочитав депешу до конца. Он слышал от того же Северянина, что на территории Забайкалья существуют марксистские кружки, слышал о прокламациях, распространяемых якобы по инициативе читинских железнодорожников, работающих в тамошних ремонтных мастерских. Не раз в дистанции упоминали забастовки рабочих на станциях Маньчжурия и Оловянная соседней Забайкальской дороги.
«Значит, политика. Политика, значит, – мысленно повторял Алексей, отрешенно перекладывая с места на место служебные бумаги. – Ко всему еще политика. Волнения», – его размышления прервал приход Куприяна Федотыча.
– Жахнул мороз после снежка, – протянул он руки к печке.
– Нарочный доставил циркуляр, – сообщил Алексей.
Прочитав бумагу, Северянин сказал:
– Что ж, того и следовало ожидать, батенька. Дошел и до нашенских мест черед…
– В каком смысле?
– Сие предписание означает, что мы с вами несем теперь личную ответственность за политику на участке. Точнее, отвечаем за то, чтобы духу ее не было здесь.
– И что надо предпринять? Что делать-то в таком случае?
– Вероятно, то, что и сказано в бумаге. Контроль, надзор и прочие страсти-мордасти для смутьянов-агитаторов.
– Выходит, мы как бы полицейский наказ выполняем?
– Выходит, так, – согласился Северянин.
Последние слова Куприяна Федотыча показались Алексею чересчур спокойными. Странно, но тот воспринял практический смысл полученной депеши очень сдержанно. А через пару минут вообще перевел разговор на другую тему.
– Надо бы печку переделать. Привезти кирпичи. Кирпичная-то лучше железной греет. Держит тепло до утра. А эта «буржуйка» на дрова дюже ненасытная. Выстывает моментально. Да еще и побелить можно. Все-таки культурнее, чем из дикого камня очаг…
На Алексея же нахлынули тревожные мысли, нехорошее предчувствие, вызванное сообщением сверху о возможных смутных событиях на участке. А ведь только что намеревался обратиться к Зеесту по поводу отпускного листа…
– Не испить ли чайку, Петрович?
– Давай, – словно очнувшись, ответил Алексей. – Кажется, немножко сахара осталось.
Края жестяных кружек горячие. Пили мелкими глотками.
– Ну, что? Насчет кирпичной печки?
– Надо погодить. Скоро, должно быть, переедем на новое место. Эту пока можно подремонтировать. Будем и ее, и «буржуйку» топить. Морозы-то еще какие держатся… На тридцатой версте плотники рубят разъезд. Сам знаешь. Надо там начинать обживаться. После стыковки с Магелланом туда перебазируется лагерь строителей.
