– Иван, а Иван? – не отставал человек от Бурова. – Про указ-то что? Верить? Нет? Рабочие-железнодорожники тоже сказывали, что их начальник, который из инженеров, говорил об этом. Мол, сулят всем арестантам свободу после окончания «железки».
– Смешон ты, мил человек, – рассмеялся Буров. – Откуда мне знать? Вместе паримся с тобою. Мне про те обещания никто не докладывал. Может, и выйдет что путное из твоих мечтаний-надежд… Нарубишь шпал вон с ту сопку, – Буров указал рукой на зубчатую скалистую гряду за рекой. – Упремся «железкой» в океан, водички похлебаем на его бережку, глядишь, и вызовут тебя, бедолагу, в администрацию, и полицейский чин объявит: «Отпускаем тебя, грешного, на все четыре стороны. Только об одном предупреждаю тебя, непутевого, не жги, каналья этакая, больше баринов, не то до второго океана заставлю тебя, зараза арестантская, шпалы на горбушке таскать!»
Окружавшие хрипло загоготали. Посветлел от дружеского юмора и сам мужичок. Замолк. Больше не приставал с вопросами. Опять взвалили листвянку на ноющие плечи. Поволокли дальше по глубокому снегу к эстакаде, где из бревен артельщики тесали шпалы, складывая их в ровные штабеля.
*
Нарочный прискакал к полудню. Закутанный в отсыревший от снега башлык, долго шарил красными скрюченными пальцами, пытаясь развязать тугой узел у подбородка. Сбросив башлык на спину, расстегнул две пуговицы на шинели.
– Прошу! – Покровский указал на табурет, придвинутый ближе к малиновой от жара железной печке. Изогнутая коленом дымовая труба выходила в отверстие через окно на улицу. Инженер сидел за дощатым столом, что-то писал в разложенных веером бумагах.
– Благодарствую, не имею времени, – козырнул казак. – Приказано передать лично вам и в срочном порядке вернуться. Засветло бы успеть, – нарочный козырнул еще раз.
Покровский разорвал серый, прошитый двумя суровыми нитками пакет и стал читать.
– Мне бы, господин инженер, лошадь покормить, – качнулся у двери казак.
– Да-да, – кивнул Покровский, не отрывая глаз от депеши, – непременно. Не помешает и самому перекусить. Спросите там конюха Митрофана. Скажите, что я распорядился.
В депеше, подписанной ротмистром Муравьевым и Зеестом, указывалось, что в связи с прошедшими на днях волнениями среди рабочих на соседней Забайкальской железной дороге, требуется проявить особую бдительность по отношению к каторжанам, осужденным по политическим мотивам. Обо всех выявленных случаях какой-либо агитации или даже намеке на данные действия немедленно сообщать в полицейское отделение в Могочу. Особенное внимание необходимо обратить на Ивана Бурова, состоявшего членом РСДРП.
