– Почем знаю? Мне не докладывала. Иди-свищи ее теперь по «кузнечикам».
– Ничего. Покрутит хвостом и явится. Уж я задам! – стал грозиться тесть, принимая сторону зятя.
– А я на порог ее ни ногой, – предупредил тот и тоже сел на другой стул. Опустил голову.
– Что ж теперь с имуществом? С домом?
– А продам, – независимо вдруг ответил Емельян. – А на деньги новое дело начну. Открою завод кирпичный, а сам пока в землянке жить стану. Мне не впервой. Глянув на тестя, совсем потерявшего дар речи, он переменился в лице, которое чуть просветлело. – Да не убивайтеся так. Вас я не брошу. По миру не пойдете. Вы-то ни при чем здесь. Здесь проблемы немалые, но они мои. Что ж я, совсем неблагодарный?
…И продал Емельян Размахнин все, что имел. Развернул свое новое дело. На окраине Читы у залежей глины задымилась труба заводика. Производства, правда, кустарного. Анастасия же еще появлялась и у отца, и здесь. Жилья старик не лишился, но коммерция выдохлась. Потом будто кто-то видел Анастасию в Иркутске. В ресторане с господами офицерами. Позже сказывали, что остепенилась. Вышла замуж. Вероятно, отец был осведомлен о ее жизни, потому как успокоился и больше не суетился. Но бывший зять его ни о чем не спрашивал. Был и такой слух, что Анастасия пребывает в том же Иркутске. В Знаменском женском монастыре. Тесть с тещей вскоре один за другим отошли в мир иной. Знать, сильно подсекла их здоровье вся эта печальная история. Емельян не бросал их до самого смертного часа. Уж в этом его совесть осталась чиста.
Емельян Никифорович, как теперь уважительно называли его все знакомые, жил с работниками поначалу в небольшой бревенчатой избе, срубленной на скорую руку неподалеку от своего кирпичного производства. Дело развивалось. Чита активно строилась. Компаньоны-заводчики не обижали молодого предпринимателя. Кирпич шел нарасхват. Начиналось строительство новых больших зданий в центре города. Из-за границы привезли мастера-архитектора. Оттуда же поступал и заморский отделочный материал.
Беда случилась в одну из душных июльских ночей. В Забайкалье стояла невиданно сухая погода. За месяц не выпало ни капли дождя. Сам Размахнин был в отъезде, когда вспыхнул пожар. Накануне, в престольный праздник, приказчики-мастера крепко загуляли. Завалились отсыпаться перед приездом хозяина. Возможно, пожар случился от незатушенной курительной трубки или свечи. Деревянное здание заводика, который, производя красный кирпич, сам оставался досягаемым для огня, пострадало очень сильно. Позже обыватели чесали языками, что от обыкновенной свечи или папиросы такого пожара быть не должно… Полиция свалила вину на пьяных мастеров, сумевших, однако, выбраться из пламени, при этом только наглотавшись дыма. Кирпичное дело Размахнина рухнуло в одночасье.
