— У меня сложилось впечатление, — говорил он, и его ладонь, словно чуткий локатор, совершала плавное круговое движение в пространстве, — что в вас странным образом сочетаются чувство юмора и пессимизм. Так мне кажется. С чего бы это, а?
Маша не спешила с ответом, предпочитая уклониться от такой заповедной темы, как собственная душа. Как бы объяснить ему попонятнее, что она отнюдь не возражает против того, чтобы он занялся исследованием ее плоти, — лишь бы в душу не лез. Однако подходящие слова чтото никак не находились, хотя, в данном случае, пожалуй, сгодились бы и самые развязные. В общем, удовлетворительная формулировка так и не пришла на ум, не смотря на то, что было самое время перейти к непосредственно интимной фазе общения.
— Как бы вам это объяснить, — сказала она, — скорее всего, я самый обыкновенный человек, а потому радуюсь или огорчаюсь в зависимости от обстоятельств. Неужто у меня на лице написан такой пессимизм? Я такая бука? — вырвалось у нее, и она тут же пожалела о сказанном — слишком глупо это звучало.
— Да нет, не то чтобы… Я наблюдал за вами несколько недель, мне хотелось узнать вас получше, но вы неуловимы, как опытный полевой командир… Впрочем, я часто видел, как вы смеялись и шутили, разговаривая с другими. С коллегамижурналистами, с военными… Почему же вы так упорно избегали меня?
В этот момент Маша снова не выдержала и отвела глаза. Этот волчище отличался обворожительной настырностью. Слава богу, она сразу это поняла и смогла принять ответные меры.
Маша переменила позу и, подтянув ноги к груди, устроила подбородок на коленях.
— Прошу вас, полковник Волк, — отрывисто проговорила она, — расскажите мне о себе.
Будучи весьма умен, он отнюдь не стал ей перечить, зная по опыту приобретенному на допросах, что немного информации о себе самом позволяет собеседнику расслабиться и в результате развязывает язык.
— До распада Союза, — гладко начал он, — мне довелось служить по всей стране. Были и заграничные командировки. Я очень гордился своей страной. Несмотря ни на что, я восхищался ее мощью и славой. Может быть, потому что и сам чувствовал свою силу. Ведь я своими глазами видел, на что мы способны, какими горами двигали. Я родился и рос на Украине, а учился и служил в России, и, кажется, успел совершенно обрусеть. Пожалуй, я считаю себя самым настоящим русским.
— А как же ридна Украина? Это что же получается, запродались москалям? — улыбнулась Маша.
— Знаете, кроме шуток, я ведь очень хорошо понимаю подобные настроения. Когда я бываю на родине, в нашем маленьком городке неподалеку от Белой Церкви и смотрю на людей, которых знаю с детства и которые за всю жизнь не выезжали дальше областного центра, то могу понять, почему они считают себя независимым государством. С равным основанием они могут считать себя независимыми не только от России, но и от Китая с Гренландией. Они зависят только от кумаучасткового и предисполкома, который теперь и у них прозывается мэром.
