— Что — ну папа? — поинтересовался он, повышая голос.
— Это же мой подарок…
— Ты должна всех угостить. Ты теперь взрослая девочка и должна понимать, что такое приличия.
Маша стала медленно подниматься изза стола.
— На столе и так достаточно сладкого, — неуверенно вставила бабушка.
— Конечно, — поддержал дедушка.
Маша начала медленно садиться.
— Отец прав, — заявила мама. — Ты должна всех угостить.
— Неси, неси, — сказал папа.
Маша принесла коробку и со вздохом положила на стол.
— Открывай, — сказала мама. — И предложи всем.
Маша открыла.
— Она именинница, — сказал папа, — пусть возьмет первая.
— Я не хочу, — прошептала Маша.
— Нет, хочешь, — сказала мама. — Бери. Вот и Кате тоже хочется попробовать. Угости Катю.
— Я тоже не хочу, — покачала головой Катя, с сочувствием глядя на сестру.
— Возьми, — строго сказал отец, и Катя была вынуждена послушаться.
Перехватив полный отчаяния взгляд Маши, он тут же добавил, обращаясь к Кате, которая медленно жевала конфету:
— Возьми еще одну.
— Я не хочу.
— Нет, хочешь! — сквозь зубы процедила мама.
Катя была вынуждена запихнуть в рот еще конфету, после чего все тоже взяли по одной.
Родители удовлетворенно закивали головами и, как ни в чем не бывало, переключили внимание на торт. Они изо всех сил старались возобновить непринужденную трапезу, прерванную этим педагогическим инцидентом. Бабушка и дедушка тоже проявили активность, неловко пытаясь поддержать разговор. Только Катя напряженно молчала и хлопала глазами. Вдруг она вскочила изза стола и, взахлеб зарыдав, бросилась вон из комнаты. Мать поспешила следом.
— Зачем вы это сделали? — всхлипывала Катя в соседней комнате. — Зачем вы обижаете ее?
За столом воцарилось долгое молчание. Наконец Катя вернулась за стол, и Маша ей благодарно улыбнулась. И всетаки, несмотря на все пережитые страдания, Маше почемуто казалось, что это именно она сама, Маша, повинна в том, что праздничный ужин оказался испорчен. Такой вот комплекс неполноценности.
…
Полковник Волк стоял на маленьком балкончике и оглядывал с высоты второго этажа панораму. Собственно, панорама была совершенно перекрыта глухими бетонными стенами какихто хозяйственных построек, — что, в данном случае, являлось фактом чрезвычайно отрадным — значит, окно Машиного номера недоступно для неугомонных снайперов.
Подобрав под себя ноги, Маша сидела на кровати и смотрела на полковника. Она сразу оценила то, как умно и деликатно он умеет вести беседу, — расспрашивать о жизни, о том о сем, и отцеживать необходимую для себя информацию. Таким, в ее представлении, и должен был быть идеальный офицер службы безопасности или армейской разведки, — которым, вне всякого сомнения, полковник и был. У него замечательно получались бы интервью. В нем пропадает недюжинный талант журналиста. Впрочем, почему пропадает? Надо думать, он блестяще ведет допросы плененных боевиков. В этом деле он и шлифует свое искусство собеседника. Недаром дослужился до полковника…
