Для тренированного бойца — а других среди нас не было — первые километры даются легко. Буксовать мы начали где-то километре на пятом. Это было рановато, но жара и пыль делали своё дело.
Блинов всего этого не замечал.
— Шевелитесь! — кричал он. — Ускорились! Ещё ускорились!
Мы бежали последние километры. Дышать было нечем. Лёгкие горели, сердце разрывалось. Ноги были чугунные — вся кровь прилила к ним. В пустой, обескровленной голове моталась одна мысль — поднять ногу, опустить ногу, повторить.
Двенадцать километров жары, пота, хрипа, пересохшей глотки. И — Блинова.
— На обед заработали, — порадовал нас Виктор Иванович, когда мы финишировали и пытались отдышаться под палящим солнцем.
Возвращались мы из парка на базу по Большой Пироговке. Ноги гудели. Страшно хотелось пить. Ещё лучше — пить и есть.
— Ну, Виктор Иваныч, устроил пробежечку, — сказал я, когда сбитое дыхание, наконец, восстановилось.
— Н-да, суров наш Блинов, — выдохнул Сережа Филяшин.
Я не ответил. Серёжа сказал очевидную вещь. Вода мокра, огонь горяч, Блинов суров. Это слово идеально к нему подходило. Нет, даже не так — он был ходячей иллюстрацией к этому слову. В Подразделении водились монстры, но настолько суров был только он.
— Это что, — включился в разговор Миша. Он пришёл к нам из десантуры и уже успел побывать в разных ситуациях. — Знаете, что он мне устроил?
Мы прислушались. Блинов был мастером стрёмных сюрпризов. Разумеется, он устраивал их с лучшими намерениями. Он пытался хоть немного приблизить нас к своему уровню.
— Я как пришёл в Группу, меня во Владикавказ отправили, — начал Миша. — Про Блинова я не знал. И в первый же день оказался с ним рядом в столовой. Он меня и спрашивает: «Что делать собираешься?» Я так расслабленно ему: «Не знаю, может, по городу пройдусь». А он мне: «Ну, пошли». Я решил, он мне достопримечательности какие-то показать собирается…
— И что? — подбодрил я Мишу. — Показал?
— Показал, — вздохнул боец. — Он меня в спортзал притащил. Я в костюме, мы там охраняли какую-то шишку из правительства. Говорю, я в рубашке с галстуком, после еды, так не тренируются. А он мне: «Ты, парень, вообще куда пришел? В «Альфе» ты должен быть готов всегда!» Подводит к боксерской груше. «Двигайся, двигайся, уклончики-уклончики, тихонечко-тихонечко». И так — где-то час. Закончили. Он счастливый, глаза блестят. «Всё, — говорит, — хорошо-хорошо-хорошо». Ну хорошо и хорошо. На следующий день иду по дорожке — там садик был, гулять можно. Смотрю, вдалеке стоит Виктор Иванович. Я ему махнул — типа поздоровался. А он мне рукой — мол, подойди. Я подошел, а он полушепотом: «Пошли в спортзал».
