С утра в контору — небольшая кучка денег. Впереди — новая работа. Купить Маринке хорошего вина. Тот же самый троллейбус. За рулем лох-сменщик, кондуктор — молодой парень в камуфляжной куртке. Грубо: «Проездной!». «Да пошел ты…» — и нервно прыжок на остановку. Здесь недалеко дворами — нужный объект. Взгляд через плечо — троллейбус отчаливает. Кондуктор мельтешит в районе мини-рынка. Точно не за сигаретами. Два поворота — скрип за спиной.
…бежать от себя, на себя, под себя? Никому не разрешено думать так же. Одиночность жизни, неповторимость — обмануть бога. Тело научено, душа сопротивляется. Каждая мимо брошенная копейка вернется и выест дотла. Дома. В каждой конуре — людишки. Копошатся, надеются жить и — счастливы вопреки. Тебе-то что надо? Будь всеми и забудь «скучно», «неинтересно». Тоска — спутник свободы. Будешь бежать — никуда не успеешь. Бог криворук — загребает что дается, нам и терпеть смешно. Маринка любит ходить по дому голой. Сейчас, наверное…
Трек нащупал «макаров» и положил палец на курок. Февраль — время осечек. Кастрированный воздух. Скерцо «берцев» (полгода в «музыкалке» под плач мамы). Взгляд назад. Рука вверх. Поворот за угол. Орел-решка. «Он абсолютно прав». Ствол на уровне виска. Небольшое движение пальцем — и сквозь плавающие огоньки — камуфляжная куртка, исчезающая за дверью подъезда. Он там живет. Сейчас — обеденный перерыв. Я обычно бегал в «Макдональдс». Нелепо, как желтые мимозы Маргариты…
Дешевые ботинки выдавливают слякоть из асфальтовых язв. Девчушка притулилась у ларька — такая миньеатюрненькая! Профессиональная чупа-чупсчица! Надо еще купить сигарет и пива — сегодня хоккей, завтра четыре лекции по зарубежной литературе, Иришка обещала забежать — вечер и ночь предстоят интересные до дрожи в зубах. «А все-таки жизнь прекрасна!», — Саныч засунул свою лысеющую голову в пасть «остановочного комплекса» (что за глупая страсть к «шершавому языку» — она всегда улыбала его как профессионала) и протянул хрустящую «пятисотку», составлявшую ровно одну четвертую его куцего аванса. Из окошка после вялого диалога в ответ посыпались мятые десятки и непристойного вида мелочь, а затем вылез пакет с очередной обнаженщиной на обложке. Запас материального счастья был сделан, остался обратный отсчет до счастья телесного: десять (всего один поворот и — десять шагов по кривой тропке до второго подъезда), девять (девятый матч, наши сегодня точно выиграют — своя площадка плюс две новых звезды, вовремя прикупленных в паузе), восемь (восемь бутылок пива и литруха водки в холодильнике — тылы обеспечены), семь (семь смертных грехов, один из которых насчет жены ближнего или что-то вроде — сегодня мой), шесть… «Эй, земляк!» — шестеро пацанов выплыли на дорожку и вознамерились пообщаться.
