Палата исчезает и все погружается во тьму. Слышны только голоса Кати и Йогана. Потом к ним прибавляются звуки сумасшедшего дома: бормотания умалишенных, окрики надзирателей, отдаленные вопли. Где-то играют на рояле.
К а т я. Аккуратно иди, не спеши. Прямо по коридору. В конце налево и вниз.
Й о г а н. П-понял.
К а т я. Что видишь?
Й о г а н. Санаторий. Все вылизано. Т-только щами несет.
К а т я. Крис говорил, что тут одних сиделок — больше сорока. А по хозчасти — девяносто два человека.
Й о г а н. Да читал я их устав. Г-грубых и болезненных форм избегать. К пациентам — только на «вы». Даже ругать нельзя. А у П-поприскина — вся физиономия в синяках.
К а т я. Жалко его.
Й о г а н. Я к-курсовик с этой сцены начну.
К а т я. Самая загадочная повесть, не находишь?
Й о г а н. «Записки» -то? Хотел я с самим автором п-поговорить, так еще дома запретили, перестраховщики…
К а т я. Меня тоже к телу не допускают. Там, говорят, такие светила работают, куда вам, салагам… Лучше не суйтесь!
Й о г а н. Да знаю я… Только по дурдомам они не ходят, боятся… Все больше — по салонам. Черт, какой-то п-псих за мной увязался…
К а т я. Берегись, Йоги! Он тебя преследует!
Й о г а н. Э, не балуй! Не балуй, тебе говорят! Ай! Куда! П-пошел вон!
К а т я (кричит). Йоги, ноги!
Й о г а н. Он на меня напрыгнул! Слезай, тебе говорю! Идиот!
К а т я. Беги к извозчику!
Й о г а н. Черт, и этот кусается… Вот я тебе п-покусаюсь… Слезай, говорю!
Слышны звуки борьбы, чьи-то крики, свистки и возглас: «Сюды, барин! Сюды! Я возил психических!» Ржет лошадь, раздается истошный вопль и голос Й о г а н а «Пошел давай!». Гремит Полуденный выстрел.
Сцена шестая
в которой несгибаемый Крис Алдонин приходит в полную растерянность
Подвал Телушкина. Ночь. Светится лампадка, да в маленькое окошко под потолком заглядывает луна. Пашка похрапывает на верхних нарах. Телушкин стоит на коленях перед Образом и молится. На полу, рядом с ним, горящая свеча, в руке — измятый листок бумаги.
Т е л у ш к и н. «Иисусе сладчайший… Не слажу с собой, Господи… Не умереть бы от пьянства без покаяния…» (Крестится, берет свечу и читает.) «Ты, Господи, расслабленных исцелял… Прокаженных очищал… Блудницу помиловал…» Господи, худо-то как. Невыносимо… Силушки нет боле. (Снова читает.) «Иисусе сладчайший… Не слажу с собой, Господи… Не слажу… Грешен, Господи, не уберег ласточку мою… Не отвел беду… от ангелочка моего… Не спас, не выручил… Из черной воды не вынул голубку мою… Пьяный валялся… Будь же я проклят во веки веков…
