Необходимая для этого энергия нашлась в «закромах» Тёмного братства и у фигур на земном плане Турнира. Двое из них, прибывшие в Минск из разных уголков планеты, уже активизировались С другой стороны, появлялась дополнительная энергия и для светоносцев благодаря тому, что Белый Король заканчивал портрет своей Королевы…
Виктор работал без отдыха уже третий час. Время для него летело незаметно. А вдохновение только прибавлялось. Никогда ещё он не пребывал в таком (!) творческом порыве. Было, было много-много раз что-то близкое к этому. Особенно тогда, когда из-под его кисти рождался «Шахматный дуэт. Ангел и Демон».
Идея той картины пришла во сне. Сон был очень ярким. Виктор запомнил даже расположение шахматных фигур. Два дня он находился под впечатлением и делал эскиз карандашом, а затем взял в руки краски…
А теперь краски в полной мере коснулись и портрета Светалины. Виктор чувствовал, как с каждым законченным мазком что-то движется. Движется в образе Девушки, в нём самом, вокруг него…
Олег никогда ещё не видел друга таким вдохновлённым и одновременно отключённым от внешнего мира. На предложение «Давай перекусим!» (Олегу приходилось повторять его раз десять) следовало отрицательное мотание головой. Только один раз за это время художник попросил стакан воды. Но его так и не допил.
За это время Олег успел передумать о многом: о своём брате («Как ему помочь сейчас? Что будет с ним потом?»), о финансовом положении их с Виктором дел («Пока лишь одни расходы, но мы себе вполне можем позволить такой рождественский вояж. Если бы рванули на отдых куда-нибудь на Запад, всё обошлось бы гораздо дороже»), о встрече Виктора с его девушкой из сновидений («Я стал больше верить в то, что до наступления Нового года они обязательно встретятся»), о переменах, происходящих в нём самом («За эти несколько дней я стал другим человеком… Вернее, этот другой, более чистый человек во мне спал. И вот он пробудился!..»).
— Она другими глазами глядела вокруг себя. Я её просто не узнала, — говорила Каролина Николаю Петровичу про Женьку. — Так хочется, чтобы она не растеряла этот заряд — этот новый взгляд.
— Для этого ей надо от страха избавиться. Но сегодня-завтра он ещё лечебный.
— А ведь это важный момент, Петрович. Позвоню-ка я попозже Маме Марии — проинструктирую её…
Петрович, как они с Каролиной договорились ранее, вёз её к себе домой — пищи домашней отведать да с женой своей познакомить.
— Балуете вы меня. Из-за меня свой привычный образ жизни изменили, а тут ещё в гости приглашаете, — вновь прорезался в Каролине критический реализм.
