— Думаю, на моём месте ты поступила также, — улыбнулся зрелый социализм в голосе и взгляде её ангела-хранителя.
— Возможно. Но сейчас — на своём месте — мне перед вашей женой как-то неловко. Это надо же, её муж вместо зарабатывания денег уже третий день возится с какой-то приезжей девчонкой.
— Ой! Ещё чуть-чуть и ты меня прогонишь, — шутливо нахмурился Петрович и рассмеялся.
Смех оказался «заразительным», и через мгновенье они уже смеялись вдвоём, только у Каролины он был чуть ли не сквозь слёзы.
— Ты, дочка, не трать силы на эту бесполезную самокритику на основе материализма. Из-за этого только лишние дырки в энергетических телах человека образуются. Мы с моей супругой Ниночкой — одно целое. Поэтому она так же, как и я, не зациклена на зарабатывании денег. Сколько же их можно зарабатывать? Можем себе позволить под Новый год благотворительную акцию для иногородней дамы?.. Можем.
Через пять минут они уже подъехали к дому Николая Петровича. И был этот дом сугубо для одной семьи, потому что находился в частном секторе. Вид дома — цивильный и скромный: двухэтажный, кирпичный, ухоженный — без крутизны-излишеств. Взглянув на него и на участок вокруг, Каролина сразу же подумала о том, как хорошо тут жить большой дружной семьёй.
«Ой, а я даже не успела у Петровича узнать об их детях… Так была зациклена на собственных проблемах. Стыдно даже…»
9
«Вот, бесстыдница! Шлюха с медобразованием, — негодовал Алик, наблюдая как Аллочка садится в шикарный чёрный BMW, подъехавший к главным воротам больницы. — Ей даже наплевать, что кто-то случайно может увидеть: я или ребята из моей палаты… Она меня… Меня — Альберта Рубецкого, Искусствоведа, Дали — пробросила… Лихо работает, стерва…»
Алик сплюнул и даже топнул ногой. Вышел из своего укрытия («Щас я тебе с твоим Саидиком устрою жаркую любовь!»). Сей Отелло закипел, как чайник. И в этом бурлении закрутилась, но тут же стала растворяться, вырвавшаяся невесть откуда мысль:
«Оставь их в покое! Насильно мил не будешь…».
Куда там было этому одинокому призыву против растущего потока гордыни, ревности, мстительности!.. В этом наваждении он не мог даже поверхностно проанализировать варианты своих дальнейших действий. Успел лишь заметить:
«Блин, таким ревнивцем я раньше не был…».
Алик уже был у машины. С неимоверной силой ухватился и дёрнул за ручку на дверце водителя.
Дверца уже открылась, когда наш Отелло вдруг ощутил на своём затылке «печать» предмета, определить который было легко и страшно: дуло пистолета.
