Но, когда приблизились шагов на пять, из-за стволов уже не стреляли. Засека была высокой, с торчащими во все стороны большими ветками, но ширина поляны позволяла ее объехать. Однако оборонять свою «крепость» стрелки и не пытались – у самой опушки виднелось с два десятка убегающих серых и бурых спин.
– За ними! – кричал впереди Ратияр.
Лют с седла выпустил по серым спинам две стрелы, но не попал и вскачь помчался к опушке, увлекая за собой остальных.
В лесу древляне не стали отбиваться – просто разбежались. Лют вломился в заросли, кинул щит за спину, перебросил поводья в левую руку, в правую взял секиру. Погнал коня туда, где качались ветки, отмечая путь убегающих древлян. Мелькнула в зарослях спина под бурой свитой – этого беглеца он наметил для себя и старался не упустить.
Деревья расступились, выпуская на поляну; ее пересекал ручей, делая излучину и среди зарослей осоки устремляясь к близкой реке. Мужик в бурой свите, не оборачиваясь, но слыша за собой фырканье коня, раздвигающего ветки, пустился бегом через поляну. Хотел скакнуть через ручей, но попал в яму и провалился по колено. Замешкался на миг, пытаясь выбраться, и этого хватило. Лют придержал коня, заученным движением выхватил из чехла на седле сулицу и метнул древлянину в спину. Острие вошло прямо между лопаток, и мужик завалился в воду лицом вниз.
Лют проехался по краю поляны, прикидывая, стоит ли добраться до тела и забрать сулицу. Но нет: ступит в яму конь, сломает ногу, а его выученный чалый стоит дороже, чем сулица. Поскакал вдоль поляны, перемахнул ручеек в более узком месте, остановился. Огляделся, прислушался. Обычных звуков леса никакое движение уже не нарушало. Но это не значит, что здесь никого нет. Лют снова поднял щит и поехал обратно к опушке. Пора трубить сбор – если вылавливать в лесу людей, вооруженных луками и успевших спрятаться, это может закончиться большими потерями. Древлянам хватило ума разбегаться поодиночке, а гоняться по чаще за пешими, знающими местность, да еще по листве – пустое дело. Вот зимой они бы не ушли: следы видно, а по глубокому снегу конь идет куда быстрее человека.
Две лошади лежали в воде брода – одна еще билась и вскидывала голову, другая лишь покачивалась в потоке, застреленная насмерть. Близ воды на той стороне лежало два неподвижных тела. Еще человек пять сидели, зажимая раны. Кое-кто из людей Алдана уже был там и занимался перевязками. Валялся в камнях брода красный щит, из него торчало четыре-пять стрел.
