Берест помнил отрубленные руки, которыми старейшины на страве кровавой прикрывались от мечей…
Из-за поворота свистнули – идут! Берест припал к холодной земле – под покровом жухлых влажных листьев та содрогалась от грохота сотен копыт. А может, это кровь стучала в ушах. В груди холодело, но голова горела. Вместо страха Берест чувствовал лишь азарт. Вся жизнь сосредоточилась в ближайших мгновениях, когда на дороге покажутся всадники и нужно будет выпустить первые стрелы… А дальше нечего загадывать.
* * *
Спереди, где в ста шагах шел дозор, донесся звук рога. Засада.
– Стоять! – вмиг забыв обо всем, о чем думал перед этим, Мистина вскинул руку. – Ратияр, Лют, готовиться! Доброш, Турбен – при лошадях.
Мистина поднял щит на левую руку и в окружении своих телохранителей проехал вперед – оценить размер угрозы. Оружники двух названных десятков поспешно освобождались от заводных лошадей, передавая поводья остающимся, надевали шлемы и готовили оружие. Люди Доброша и Турбена, подхватывая ремни, отводили заводных и грузовых лошадей назад.
Выехав к броду, Мистина сразу увидел на той стороне, на высоком берегу, засеку – несколько свежесрубленных ветвистых деревьев. Кто за ними, много ли людей – отсюда было не видно. Десяток Алдана, разделившись на две части, мчался к зарослям по обе стороны переправы – проверить, нет ли засады.
Но в зарослях оказалось чисто. Подумалось, может, засеку готовили вовсе не на них, но нет – видно, что деревья срублены только что.
Десяток Алдана вернулся, и Мистина знаком отдал приказ – вперед.
– Ру-у-усь! – заревели оружники, вскачь устремляясь к переправе.
Когда первый ряд был в воде, сверху полетели стрелы. Заржала раненая лошадь, кто-то рухнул с седла в воду.
И только тут в мысли Мистины вернулось виденное и не отмеченное: в этом первом ряду мимо него проскакал Лют. В руке секира, глаза в щели между кромкой шлема и бармицей полны азарта – будто к веселью боится опоздать.
* * *
В буре криков и туче брызг Лют проскакал через брод. Оружники орали так, что под шлемом закладывало уши. Щит принял удар: в него вонзилась стрела. Из сосновой доски под слоем бычьей кожи высунулось железное жальце. Кто-то слева вылетел из седла прямо в воду, но оглядываться было некогда: Лют видел перед собой берег, мокрый песок, испятнанный свежими отпечатками ног. Чем быстрее они окажутся наверху, тем меньше стрел по ним успеют выпустить.
Стрелы летели густо – били по ним с полтора десятка луков. Из его людей двое карабкались на берег пешком, остальные сидели в седлах; все спешили, чтобы не дать время стрелкам позади засеки выстрелить снова.
