– Мой отец никогда не одобрил бы и не позволил своей дружине того, чего желали эти люди, – оторвать Дерева от владений киевских князей и править ими самим. Они и попытались это сделать лишь после его смерти. А я никогда не предам памяти отца и не пойду против его воли. Мне не пришлось выбирать, на чью сторону встать.
Если до этого Мистину слушали с любопытством, то дальше он рассказывал в такой тишине, что было слышно, как постреливают дрова в очаге. О гибели Ингвара. О мести Эльги за мужа на его могиле. Лишь сам Етон иногда нарушал безмолвие, переспрашивая какое-нибудь слово; порой он подносил широкую ладонь с большому морщинистому уху, как делают глуховатые, надеясь лучше услышать.
– Ровно блуд взял[10] древлян и князей их, – закончил Мистина, – когда они сочли, будто с гибелью Ингвара и русь вся сгинула и некому больше встать против них. Ведь знали они, что с Ингваром погибло всего два десятка его гридей, а большая дружина – восемь сотен человек, да бояре русские и полянские, да все родичи, великие бояре русские и князья, – все живы. С чего возомнили, будто Эльга беззащитной осталась и рушник свадебный Маломиру поднесет? Дивно, да спросить более некого. Будто сглазил их кто, черные руны похоти и безумия вырезал для них.
Он невольно взглянул на серебряную пластинку, висевшую на груди Етона на одном колечке с «молоточком Тора»: на ней были выбиты в два ряда старинные руны, похожие на ветви без листвы. Какое-то заклинание – надо думать, здоровья и долголетия. Мудрый человек оберег делал – сколько лет сохраняет силу.
– И что же ты и твоя княгиня хотите от меня? – помолчав, спросил Етон. – Помощи? Войска?
– Княгиня пожелала, чтобы ты от меня услышал всю правду об этих событиях. Она и с нею вся русь киевская верят, что ты нашей дружбе не изменишь и поддержишь нас, если будет к тому нужда. Или хотя бы откажешь в поддержке нашим врагам. А они, мнится нам, ждать себя не заставят.
Пристально глядя в лицо Етону, при этих словах Мистина заметил на нем проблеск смущения, недовольства.
Жма, так и есть! Здесь уже кто-то был! Древляне уже просили Етона о помощи против киевских русов. И если Етон об этом умолчал и теперь прикидывается, будто слышит о гибели Ингвара и о мести Эльги впервые… то очень удачно, что Анундовы горностаи и Генриховы мечи вынудили Мистину приехать сюда самого.
* * *
Етон и правда уже слышал об этих событиях – дней пять назад к нему прибыл боярин Красила с поклоном и речами от Володислава, князя деревского.
