Хотя бы те, где подставлять голову пришлось бы безо всякой пользы.
– Я не хочу, чтобы Етон тебя видел, – прямо ответил Мистина. – Видишь ли… Я – тот человек, который вынудил его принять в наследники чужого сына, потому что своего не будет. Глядя на меня, он неизбежно об этом вспомнит. И если при этом перед ним будут стоять два сына нашего отца…
– Такие прекрасные и доблестные, как мы! – со смехом подхватил Лют.
– Да. – Мистина прокашлялся в кулак, слегка простуженный после путешествия. – Он может тебя сглазить. Вольно или невольно. Если человек хоть раз встречался и говорил с Одином, в нем не могла не задержаться часть высшей силы. А любить нас ему не за что. Я бы и сам предпочел с ним не видеться, не так уж он хорош собой, чтобы я жаждал этой встречи. Но мой приезд скрыть не получится.
– Меч в огнивице не утаишь, – хмыкнул скакавший рядом Ольвид, его телохранитель.
– Меня там знают. Так что мне придется идти прямо к нему и просить гостеприимства, как это пристало при нашей дружбе. Но тебе лучше оставаться в гостевом доме и присматривать за этими чертовыми… Анундовыми белками. Довольно мы за ними гонялись!
Мистина стиснул зубы и сердито выдохнул. Столкновение с древлянами близ Рупины уменьшило его дружину на восемь человек: семеро были убиты, еще одного, тяжелораненого, пришлось оставить в последней полянской веси. Прочие пострадавшие в схватках и засадах могли сидеть в седле, их раны потихоньку заживали, но Мистина был очень раздосадован потерями.
Разорище в лесу он почти не вспоминал. Отнятые жизни чужих не могли вернуть жизнь погибшим своим. Одно утешало: он мог быть почти спокоен за земли, оставленные за спиной. Едва ли после такого разгрома Володислав быстро соберет на южных рубежах еще одну дружину.
Когда вдоль Горины и далее начались поселения бужан, никакой разницы с оставленными позади в глаза не бросалось. Как и древляне, бужане были потомками древнего и славного племени дулебов, и память о них еще жила в преданиях о дедах. Народ небогатый, бужане о греческих паволоках, золоте и серебре знали больше понаслышке, а сами, как и жители земли Деревской, носили простую домотканую одежду, почти без украшений, лишь девы вплетали в волосы простые проволочные колечки, а женки пришивали их на очелья.
Плеснеск был крупнейшим поселением не только в этих краях, но и, пожалуй, на всем правом берегу Днепра. Начало ему было положено еще дулебами, задолго до появления здесь волынской руси: возведены первые земляные валы с тыном на холме, выстроены земляные избы и святилище с полуденной стороны от города. Лежащий на важном и древнем торговом пути, Плеснеск со временем сильно разросся: помимо княжьего двора, внутри валов стояли дворы бояр и мастерские разных умельцев. У подножия холма раскинулось предградье. Здесь дома были разные: и полуземлянки, и наземные избы. Много жило здесь ремесленников, в том числе морован родом, что в последние полвека бежали со своей родины на восток, спасаясь от угров. Здесь лепили ровные красивые горшки и кринки при помощи круга, который вращали ногами, и продавали на восток, в Дерева. Вокруг Плеснеска раскинулись поля, с вершины холма можно было видеть еще несколько весей.
