— У нас джиннов не имеется, — сказал Храмцов. — Даю тебе честное слово.
— Нет, нет, — торопливо ответил Ахмад. Ему пора идти. Скоро азан — имам призовет к молитве.
Храмцов поглядел на часы — через десять минут из всех городских репродукторов раздадутся ставшие привычными слова: «Подчинитесь воле аллаха или пожнете плоды его гнева».
Аленки дома не было. Храмцов развернул сверток — конечно, сласти, чудесные кунафы, можно только удивляться, как это делают такое тонкое, нежное тесто. И, конечно, Аленка будет визжать от восторга. Он переложил сласти на тарелку и спрятал в холодильник.
Куда могла деваться Аленка? Машина стоит на месте — стало быть, Люба таскает девочку с собой по городу, это вовсе ни к чему по такой-то жарище. Он усмехнулся: а скажешь — и в ответ молчание, впрочем, достаточно красноречивое. «Ты на меня кричал, — сказала после той поездки Люба. — На меня никто никогда не кричал. Мой первый муж…» Он оборвал ее: «Должно быть, с тех пор сама переменилась».
Да, переменилась. Теперь у нее есть все, чего она хотела, думал Храмцов. И я почти на берегу — каждый день вместе. Домашняя дипломатия Любы слишком прозрачна. Не случайно почти всякий раз, когда ему надо уходить на работу, Аленки не оказывается дома. Решила пустить в ход дочку, сыграть на отцовской тоске. Но дипломатия — это еще куда ни шло. Аленка спросила его на днях: «А почему ты нас с мамой разлюбил?» Он вздрогнул, поднял Аленку на руки, спросил: «Кто это тебе сказал?» — «Мама».
Люба была тут же, в комнате, все слышала, конечно, и бровью не повела. Храмцов молча ушел. Это было уже слишком. Теперь она уводит девочку, и он видит ее только спящей, когда возвращается из Суэца или Порт-Саида.
А завтра или послезавтра настроение у Любы изменится, и она заговорит как ни в чем не бывало, будто вовсе не было этих нескольких дней тягостного молчания!
К черту!
Когда зазвонил телефон, он схватил трубку — должны были звонить из администрации канала, но в трубке раздался басок Митрича:
— Слушай, у тебя сегодня есть проводка?.. Эх, жаль.
— А что такое?
— Братишка ко мне прикатил, понимаешь… Двоюродный. Он на Асуанской плотине работает. Расплодилось Ивановых в Египте. Значит, не придешь?
— Не могу. Привет братишке.
Администрация канала размещалась в длинном четырехугольном одноэтажном доме с традиционным двориком, где можно было спрятаться от солнца под пальмами. Здесь всегда было тихо. Войдя во дворик, Храмцов увидел сидящего в шезлонге Берцеля. Он читал газету, и Храмцов, досадливо поморщившись, хотел было повернуть, но Берцель уже увидел и окликнул его. Пришлось подойти.
