— О! — наконец сказал лоцман, встал, неуверенной рукой взял pilot’s bill[3], только что заполненный капитаном, и двинулся к дверям. Шел он как-то боком, с креном на правый борт, будто бы так ему легче было выйти отсюда. «О-о!» — донеслось еще раз от двери.
Храмцов поглядел на капитана — у того тоже были какие-то безумные глаза.
— Владимир Николаевич, — прошептал капитан, — что вы ему дали?
— Коньяк. Вот — ВС, высший сорт.
— Вы понимаете, что может произойти?
Храмцов не понимал. С ним лично ничего не происходит даже после бутылки коньяку.
— Это же… не коньяк! — простонал капитан. — Это же мое натирание, черт бы вас побрал!
Еще там, в Ленинграде, жена сделала для него натирание по рецепту какой-то всезнающей соседки. Спирт, новокаин, стручок перца, еще какая-то дрянь. Если с лоцманом что-нибудь случится, придется отвечать. Храмцов струхнул не на шутку: а ну, как и впрямь хватит лоцмана кондрашка после такого пойла — в рюмке-то наверняка не меньше ста граммов!
Он не находил себе места. А когда через два часа на «Донце» появился тот самый лоцман и с ним двое в штатском, все стало ясно — полиция…
Лоцман, увидев Храмцова, замахал рукой:
— Будьте добры, проводите нас к капитану.
Храмцов повел их, лихорадочно соображая, как надо выкручиваться, что говорить, как объяснять…
Капитан лежал на диване, ему было совсем паршиво. Но он чуть не вскочил, когда Храмцов пропустил в каюту лоцмана и тех двоих в штатском.
— Мастер, — сказал лоцман, — это мои друзья, тоже лоцманы. Я побился с ними об заклад на два фунта, что пил сегодня настоящую царскую водку. Они мне не верят. Вы понимаете, мастер, что значит и честное слово, и два фунта?
Капитан начал медленно валиться на подушку.
— Владимир Николаевич, голубчик, пожалуйста, — попросил он.
Храмцов не рискнул налить всем троим капитанского растирания. Пришлось пойти на хитрость. Закрывая телом бар, он смешал коньяк со спиртом, поднес лоцманам по стопке и с удовольствием наблюдал, как глаза у них вылезают на лоб. Только первый лоцман, выпив, недоверчиво спросил:
— Это то самое?
— Ну конечно! — ответил Храмцов. — Гуд бай, мистер пайлот! Желаю вам благополучно донести до дома два честно выигранных фунта.
Люба смеялась, откидывая голову, и тогда Храмцов видел ее полную шею. Он слушал ее смех с торопливой жадностью, боясь, что чудо, которое он ждал и искал, кончится.
— Значит, новокаин и мазь Вишневского? — переспрашивала Люба.
— И перец, — добавил он.
И опять Люба откидывала голову…
