— Мне все равно, — повторила она еще резче, шагнула к нему, затем остановилась, будто не была уверена, что сможет владеть собой. — На этот раз мне безразличен и ты, и твое здоровье, и твои чувства, и все остальное. Господи, Леонидас, неужели ты не понимаешь, что вся моя жизнь крутилась вокруг тебя?
— Едва ли, — с издевкой ответил он. Эта издевка идет от тяжести в груди, от тяжелого груза стыда. — Сомневаюсь, что ты выбрала бы меня до свадьбы из вереницы претендентов.
— Со мной произошла обыденная история, — ответила Сьюсан. По его взгляду было ясно, что он не понимает. Она объяснила: — Я была еще подростком, когда родители сказали мне, что меня обещали тебе в жены. И поверь мне, я четко представляла, для кого я себя готовлю. Ты — великий и великолепный Леонидас Бетанкур. Я смогла бы отыскать тебя с завязанными глазами в темноте.
— Я не ответствен за фантазии школьницы, — процедил он.
Сьюсан кивнула с таким видом, словно она ожидала от него таких слов.
— В день нашей свадьбы ты постарался донести до меня, как мало тебе важны те вещи, которые важны для меня. К примеру, мои мечты о том, чтобы ты относился ко мне так, как положено мужчине относиться к своей невесте. И я с этим согласилась, потому что моя мать объяснила, какое мое место в твоей жизни.
— Тебе было девятнадцать, а я был весьма занятой…
— Но потом ты умер, — продолжила Сьюсан, будто не слыша его слов. — Тебе не приходило в голову, насколько проще мне было бы выйти за кого-нибудь еще?
— Ты стала бы двумужницей. Но при чем здесь наши отношения, которые ты так тенденциозно описала?
— Не уверена, что выбрала бы слово «отношения», чтобы описать помолвку на расстоянии, свадьбу, когда ты разговариваешь исключительно со своими деловыми партнерами, твою смерть и воскрешение, мою неразумную попытку помочь тебе…
— Сьюсан. — Губы у него вытянулись в струнку. — Я до сих пор чрезвычайно занятой человек, как ты, несомненно, сознаешь. Твою пламенную речь можно было изложить в письме и прислать. Зачем ты преодолела тысячи километров, чтобы сделать это лично?
Она с минуту молча смотрела на него, и он не мог отделаться от ощущения, что внутри у нее дрожь. Что она вовсе не так спокойна, как хочет казаться.
— Все были крайне заинтересованы в моем повторном браке, Леонидас. Меня запугивали, пытались мною манипулировать, подталкивали и подгоняли к этому решению. Никто не воспринимал меня всерьез, не считался со мной. Я нужна была лишь в роли невесты у алтаря. Но я проявила стойкость.
