— Да. И твоя стойкость делает из тебя героиню, — сухо заметил Леонидас. — Ты превратилась в, возможно, самую влиятельную женщину в мире бизнеса. У меня сердце обливается кровью от твоей жертвы.
— Я была стойкой из-за тебя. А ты самоуверенный… — Она оборвала себя, перевела дух, и голубые глаза снова просверлили его. — Я была стойкой из-за тебя, — повторила Сьюсан. — Потому что в моей голове застрял твой образ.
— Основанный на чепухе из таблоидов и на волшебных сказках.
— Не только. Ты танцевал со мной на свадьбе, — тихо, но твердо поправила его она. — Ты обнимал меня, и мне казалось, что я для тебя… все. Желанная женщина. Жена. Всего на минуту я в это поверила. Поверила, что все у нас получится.
Леонидас ничего ей не ответил. Он помнил тот танец, но сейчас готов задушить ее в объятиях. Это было похоже на зуд.
Сьюсан двинулась к нему, в голубых глазах возбужденный блеск.
— Я занималась компанией четыре года. Я превратила себя в икону. В недосягаемую вдову. В легенду Бетанкуров. И все это время я искала тебя.
— Никто тебя об этом не просил, — сердито ответил он. — Надо было оставить меня на той горе. Никто тебя не обвинил бы. Черт, все плясали бы от радости.
— Я искала тебя и нашла. — Сьюсан словно не слышала его. — Я вызволила тебя оттуда. Я даже усладила тебя своей невинностью, которую сохраняла все эти годы. Но, как и все остальное, ты не счел это подарком.
— Прости. — Он выпрямился во весь рост, голос у него прозвучал с презрением. — Ты проделала этот путь, лишь бы напомнить мне, что я должен вручить тебе благодарственную грамоту? Что ж, я дам указание секретарю напечатать ее как можно скорее. Это все?
Сьюсан покачала головой — не такого ответа она от него ожидала.
— Ты хорошо знаешь своих родственников, так что можешь представить, как далеко они зашли в своих стараниях контролировать меня, чтобы урвать побольше.
Это правда, и Леонидас прекрасно это знал. И в то же время не хотел знать.
— Я не один год избегала первой пить из бокала, — сказала Сьюсан. — Потому что не хотела обнаружить, что меня уже выдали замуж и я нахожусь под одной крышей с каким-нибудь Бетанкуром, а затем признана больной и отправлена в сумасшедший дом. Как ты считаешь — это смешно?
Леонидас думал о том, что если она не уйдет — и поскорее, — то он сделает что-то такое, о чем впоследствии пожалеет. Например, забудет, что он сам же отослал ее от себя.
— Понятно, — произнес он. — Ты действительно заслуживаешь благодарственную грамоту.
