Леонидас отодвинулся от кузова «ренджровера» и выпрямился во весь рост, возвышаясь над Сьюсан с убийственно-свирепым видом. Как же она могла забыть, что в этом его суть? На его лице точно такое же выражение, как у Графа. И в последний вечер в Париже она видела то же самое. Да за прошедшие недели она видела это не раз.
Вот в чем заключается суть Леонидаса Бетанкура: неумолимость на грани жестокости в сочетании с властностью. Все это присуще ему, его натуре.
За этого мужчину она вышла замуж. Этому мужчине отдала свою девственность, а потом зачала от него ребенка.
Винить ей некого, кроме себя, потому что он никогда не притворялся другим. Он — Бетанкур. Он такой сейчас и был им всегда.
— Да, я — твоя клетка, — грозно произнес он. Тон его голоса ее не удивил. Он наверняка точно так же разговаривал со своими последователями в культовом поселке. — Твоя единственная тюрьма, в которую ты будешь заключена навечно, — это я, Сьюсан. Ты беременна! Я не знаю, кем ты меня считаешь, но я не отказываюсь от того, что принадлежит мне.
И тут у нее в голове произошел взрыв. Она кинулась вперед и ткнула пальцем ему в грудь.
— Я не твоя собственность!
Леонидас поймал ее руку, но не отвел в сторону, а сжал.
— Не буду спорить с тобой по этому поводу, моя маленькая девственница. Но ведь я — твой единственный мужчина.
— Я была вдовой одного из самых известных персон. — Сьюсан дернула руку, но он крепко ее держал. — Как ты думаешь, я могла появиться где-нибудь в клубе и подхватить партнера для секса?
— И ты могла бы это сделать, будь ты менее узнаваемой вдовой?
Сьюсан сдвинула брови. К чему этот сарказм?
— Да, я бы с радостью рассталась со своим трауром, если бы могла, — вызывающе бросила она ему в лицо, а он лишь рассмеялся. Она его ненавидит! Или… ненавидит себя за то, что у нее трепещет сердце.
— Сьюсан, малышка, ты умеешь управлять собой. Вот только когда ты лежишь подо мной, у тебя это не получается.
Он все знает, и наверняка ее рука, которую он так и не отпустил, дрогнула.
— Я замечательная артистка. Спроси любого в компании. Или у твоей семьи.
— Считай, что хочешь, мне все равно. — И отпустил ее руку, хотя продолжал сурово смотреть на нее. Она была уверена, что он видит ее насквозь, и ей не спрятать свои чувства, которые лучше не называть. — Но не вздумай вообразить, что я позволю тебе уйти с моим ребенком. Так что не строй несбыточных планов. Этого не произойдет.
— Ты не можешь держать меня здесь. — Сьюсан не узнала собственного голоса, дребезжавшего, как кусочки льда. Она и чувствовала себя покрытой льдом снаружи и внутри.
